Мне было холодно, как фикусу на окне, я подумала, что, если он меня поцелует, мое настроение, возможно, станет лучше; и что в этом мире граница между подлостью и любовью до гроба не всегда четко прочерчена.
Он взял мою руку в свою. Руки его были удивительно горячими.
Он поднес мою руку ко рту и попытался согреть ее дыханием.
Что ты хочешь, чтобы я тебе рассказал?
Про Кералу. Про твое детство. Ты вырос в городе?
Нет, скорее в деревне. В Керале все устроено не совсем так, как здесь. Между деревней и городом нет такой разницы.
А что делали твои родители?
Выращивали черный перец.
Они были крестьяне?
Они и сейчас крестьяне.
Я посмотрела на его руку с широкими ладонями и сильными пальцами.
У тебя руки крестьянина. Мне очень нравятся твои руки.
А мне нравится, что ты русская, сказал он.
Почему? Из-за Советского Союза? Или коллекционируешь людей?
Из-за СССР, сказал он. Если ты хочешь узнать про Кералу, то знай: я вырос в раю. В бедном, но в раю. Но я не знал тогда, что это рай, потому что ничего еще не успел увидеть – ни огромных городов, ни холода, ничего. Поэтому я этот рай ненавидел. Я боялся, что я там на всю жизнь застряну. И что нет для меня другой стези, кроме как стать крестьянином.
И как там, в раю, спросила я.
В раю очень много воды, ответил он. Реки, лагуны, озера. Океан. Песчаные пляжи. Леса. Муссонные дожди.
Я всегда мечтала увидеть муссонный дождь.
Увидишь, когда ко мне приедешь.
Я отвела глаза и посмотрела в окно. Мне впервые пришло в голову, что, может быть, Варгизу совсем не так сильно, как мне, нравится в этом городе. Тут холодно, снежно, нет ни лесов, ни лагун, есть одна только река, да и по той плывут льдины. Мостовые и доходные дома, дома и мостовые, серое небо, темнота наступает в половине четвертого.
А как растет перец, спросила я.
Лианами. Початки на лианах. Их надо срывать и сушить на солнце. Я тебе говорю, я тогда ненавидел эту работу. Ненавидел всю эту крестьянскую жизнь. В школу ходил восемь километров пешком, потому что автобусов не было. Уроки делал при керосиновой лампе, потому что не было электричества. И при всем при этом мы торгуем перцем уже три тысячи лет. К нам еще из Древнего Рима за ним корабли приезжали. Но я всегда знал, что такая жизнь не по мне. Поэтому сбежал из дома в шестнадцать лет.
И куда ты пошел?
В семинарию.
Я выпрямилась от неожиданности. Ты сбежал в семинарию? Чтобы стать священником?
Да, в семинарию. У меня даже денег на билет не было. Дошел до железнодорожной станции, там всегда толпа. Я им сказал: подайте на билет, люди добрые. Хочу стать священником, а денег нет, чтобы до семинарии доехать.
