Узелок на память [Фельетоны] | страница 37

— Куш за куш… Дышло… Повернул и вышло!

Волка ноги кормят. А Дылду — нос.

— Мне абы на след напасть! — рассуждает он, направляясь на очередную разведку. — А там, будьте уверены, Филимон порожняком не вернется.

Осень — пора богатая. Вышел, принюхался… Паленым потянуло.

— Никак, кабана смолят?! У кого бы это?.. Семен на прошлой неделе своего заколол… Эх, до чего ж хороша была печенка! Марфа Андрюхина намедни со своим подсвинком управилась. Мастерица-баба! И хлебосолка! Два кольца домашней колбасы за один присест умял, да еще ножки на холодец домой принес… Ба, чего ж я кумекаю?.. Дымок-то вьется над Анюткиным подворьем! Что ж, завернем на огонек!

Дылда делает стойку и уверенно идет по следу.

— Мое почтеньице, уважаемая Анюта Евдокимовна! С сальцом-мясцом вас!.. Э-э-э… — протянул Филимон, разворошив сапогом соломенную золу, в которой лежал хряк пудов на десять. — Да вы его, фигурально выражаясь, в костюмчике шуруете?!. Непорядочек!.. И щетинку в дым развеяли и кожицу сгубили… А ведь это — первичное сырье. И его положено в содранном виде сдавать в Заготживконтору. За нарушение закона, гражданочка Лопухова, вас штрафом накроют. Кругленькой полсотней целковых в новой валюте. А долг моей чести, как очевидца, — сообщить по инстанциям… Посему и до свиданьица! До лучшей встречи!

— Да ты что, Дылда, очумел?!. Закон этот давно отменен.

— Тс-с! Товарищ Лопухова! Ты не в курсе дела. Опять ввели его… Закрытым порядком… А вот за оскорбление личности тебе дополнительно раскошелиться придется. Особенно ежели эта личность защищает интересы конторы кожсырья. А у меня аккурат туда оказия… Зайду и доложу!.. Не поминайте лихом, Анюта Евдокимовна!

— Ой и хитер ты, Филимон! Лису вокруг пальца обведешь!.. Чем лясы точить, взял бы да помог разделать кабана! — сдалась Лопухова.

— В соучастники, значит, хочешь меня приплести?!

— А ты, обормот, хочешь задарма́ окорок заполучить?

— Ради окорока можно и поработать, — согласился Дылда и, закатав рукава, начал полосовать кабана.

…Дылда подобен нечистой силе. Он сваливается, как снег на голову, аккурат там, где его совсем не ждут. Бывший пономарь, ныне солист хорового кружка Варфоломей Рождественский, встречая всякий раз Дылду, по привычке осеняет себя крестным знамением и троекратно заклинает:

— Свят, свят, свят!.. Упаси меня, всевышний, сойтись на одной стезе с этой татью в нощи!

А колхозный бухгалтер Мешков — закоренелый атеист. Ему и в голову не приходило, что Дылда и есть та самая «тать», которая действует «в нощи». Пока на своей шкуре не испытал.