Узелок на память [Фельетоны] | страница 29

Сваты не спали ночь напролет. Тетка Меланка развлекала взбудораженного Спирьку баснями-побывальщинами, а дед Олесь что-то мастерил на бригадном дворе.

— Жених должен знать все обряды, — вкрадчиво говорила Меланка. — Если невеста согласна, она тебе рушник преподнесет. А в случае отказа гарбуза́ в воз подложит: катись, мол, гарбузом!

— Гарбуза, говоришь?.. А что это такое?

— Це по-нашему гарбуз, а по-вашему, городскому, тыква.

Сваты заявились вместе с женихом. Ни рано, ни поздно — как полагается. И прежде чем завернуть к невесте, дали крюк по хутору. А тем временем у явора уже табунилась молодежь, щебетали ребята-пострелы. Принимал сватов сам хозяин с хозяйкой. Разговор шел изысканный, вежливый: «Прошу!.. Будьте ласка!..» Потчевали «дорогих гостей» горилкой. Спирька, развалившись в красном углу, чувствовал себя кумом королю. Осушив третью чарку, он махнул рукой на сватов:

— Соловья баснями не кормят! Пора благословлять! Где там Натали́?

— Покорно благодарим, молодой человек, за оказанную честь, — достойно ответил Григорий. — Однако с благословением придется погодить. Последнее слово за Наталкой. А ну-ка, жена, покличь ее.

Распахнулась дверь. В горницу вошла Наталка, писаная красавица. Легким шагом она приблизилась к столу и поставила перед женихом медный поднос, на котором горой лежал-возвышался гигантский гарбуз.

— Оце вам, Спиридон батькович, в дорогу!

На гарбузе было выгравировано: «На долгую память от Наталки».

Поставила, ловко повернулась на каблучках и выпорхнула. У крыльца зазвенел колокольчик.

— Карета подана! — крикнул дед Олесь.

Спирька кубарем выкатился вон из хаты. Могучие руки парней легко подхватили его и бросили в таратайку. А дед Олесь неторопливо вынес гарбуз, показал его всему честному народу и осторожно, будто хрустальную вазу, уложил рядом со Спирькой. Потом так же не спеша влез на таратайку, подобрал вожжи и пропел:

— Эх, вороные-удалые, промчим с ветерком молодого человека до станции!

Кони лихо рванули с места. Зазвенел колокольчик. Свистом и гиком огласилась улица. Хутор Рушниковский выпроваживал захребетника и лоботряса, охотника за богатым приданым.

Мы приглашены на свадьбу. Наша приятельница выдает замуж свою единственную дочь Машеньку. До чего ж быстро бегут годы! Машенька — невеста!.. Кажется, совсем недавно она лепетала свои любимые стихи:

А теперь ее соловьиный голос звенит в самодеятельном хоре столичной ткацкой фабрики. И голубые Машенькины глаза, обрамленные лучистыми ресницами, задорно глядят с доски почета — ударница коммунистического труда.