Не хватало терпеть более трёх дней и подросткам. Они являлись, крадучись, от своего стана и выскакивали на свет неожиданно, когда девчата заводились до истерики в огненной пляске вокруг костра. И хохот, визг. Подростков пленяли за руки, за ноги и кидали в реку — искупаться, чтобы знали, как зариться на взрослых девок.
Что делать — война! А жизнь властно брала своё. Песни, казалось, спасали от всех бед. Сейчас Фиме не шли они на память, выветрились за дальностью лет. Фиме восемьдесят второй год, и крепкая ещё старуха для своих годов. Но память человеческая ослабела. Знала она песен много. За голосистость и выбрал Васей Белоус неутомимую в работах Ефимью Скорнякову.
Вот Васей и она, Фима, заглавные в красном краю свадебного стола. Она в беленьком и простеньком платьишке, венок полевой вместо фаты. Васей крутоплечим валуном рядом, в чёрной косоворотке под костюмом, сшитым отцом ещё до войны.
За свадебным столом все ведают, что забирают на фронт уже и Васеев годок. Война явилась в Отечество тяжёлая и затяжная. Мужиков бьют на фронтах бесчисленно, вся молодёжь деревни почти уже выбита, во многих избах получены похоронки и стоном стоит плач. Забрали и зрелых совсем мужиков. Отец Фимы полгода назад ушёл, пятьдесят три года только и прожил. Погиб в зиму под Москвой. В семье Скорняковых одни девки. Фима за старшую. И решили они с Васеем: пусть хоть дитя останется, если его убьют. Родила она Антона. Бог уберёг от пули Васея, вернулся с фронта одним из немногих мужиков из таёжной деревни. Всю работу тащили на себе бабы и в войну, и после войны. Вспоминать тяжело, но душе от этих воспоминаний сладостно. Горько одно: не было больше у Фимы с Васеем детей. Покалечила война мужика.
…Поблазнилось, калитка стукнула. Радио в центре деревни гремит. Ещё не поздно по часам, но темно по зимнему времени. Для Фимы день и ночь теперь мало имеют значение.
…Опять себя Фима видит молодой. Но даль эта расплывчата, девчонкой не вспоминается. Только в девках. Любовь Васея будто бы и есть начало жизни.
И будто взмыкнула Зорька. И очнулась от грёз Фима, и упало сердце, остановилось. Показалось? От кровати через дверь в избу, минуя высокие сенцы, с улицы слышался странный звук, идущий от хлева. Из окна кухни двор не увидать. Ночь хоть и звёздная, но тёмная. Задрожали у Фимы ноги. Остыли враз, не слухаются. Казалось ей, быстро она делает, а пошла, шаркая мелко. Придерживаясь ладонью о стену. У дверей облачилась в телогреечку, повязалась шалью. В уголке и батожок. По дому Фима передвигалась, опираясь на предметы и стену. К Зорьке на двор в хлев шла с батожком.
