Вскоре они уже бродили по трюму, ища место для своей поклажи. Мальчик на время обрел того, кто будет принимать решения, и успокоился; мужчина, более чувствительный к непривычному окружению, держался с заметной опаской. Прервав разговор с помощником капитана и боцманом относительно размещения припасов, Фосс бросил взгляд на нелепую парочку и вспомнил эпизод на берегу Темзы: ему показалось, что история повторяется. Что ж, тогда Пэлфримен тоже слаб.
Наконец орнитолог и мальчик сунули ящики в темный угол позади груды уздечек и вьючных седел. На этом их связь оборвалась. Гарри, которому было чем заняться, пошел за следующим грузом. Пэлфримен принялся бродить по кораблю среди босоногих волосатых матросов, всех как один обладавших силой и умением управлять неодушевленными предметами. Благодаря смирению он вновь обрел силу. Моряки перемену заметили и теперь хотели исправить допущенную ошибку после того, как грубо оттолкнули этого, на первый взгляд хрупкого и бесполезного человека. Один матрос, видимо, пребывавший в убеждении, что реституция требует полной открытости, решил расстаться с самой своей сокровенной тайной. Немного подумав и понаблюдав за лицом джентльмена, он шумно вздохнул, сплюнул, бросил парус, который чинил, и отвел Пэлфримена в сторонку.
В тот вечер, о котором он хотел рассказать, матрос напился рому. Вообще-то это не было ему свойственно, однако иногда случалось. Он прогуливался по окраине, неподалеку от дома друга, и неожиданно заметил на улице его жену. Поскольку состояние матроса ничуть не бросалось в глаза (он никогда не напивался вдрызг), то он немного проводил жену своего друга, заведя разговор, приятный обеим сторонам. Затем они вроде бы прилегли под деревом и вступили в любовную связь.
Матрос уснул, с его слов, в растрепанных чувствах, испытывая смесь вины и наслаждения, а когда пробудился, женщина исчезла.
Теперь он не мог понять, приснилось ли ему это или было наяву, потому что всякий раз, когда он встречал жену своего друга, она и виду не подавала.
– Чему же верить? – воскликнул матрос и посмотрел на так кстати подвернувшегося незнакомца, в чьи руки он не боялся себя вручить.
– Если это случилось во сне, который нельзя отличить от жизни, то грех лежит на вашей совести, – ответил Пэлфримен. – Вам хотелось пережить то, что вам приснилось.
Матрос расстроился.
– Значит, мужчина не прав, как ни крути, – сказал он и почесал волосатую грудь. – Если это творилось наяву, – продолжил он, понемногу приободряясь, – и женщина занималась этим, она виновна в той же мере! А сама и виду не подает!
