С легким скрипом скользили сани. Сухо трещали ветки на ветру. Крепкий запах древесной смолы, опьянявший нас своей сладостью, был слегка терпким, но бодрящим.
Между деревьев прорывался все более яркий свет.
За время пути мы сделали лишь несколько коротких остановок. Холод и сумрак не располагали к отдыху.
Лесной участок, принадлежащий Сиприену, находился очень высоко и был отделен от большого леса узкой ложбиной. Там дорога обрывалась. По правде сказать, это, скорее, была едва заметная тропинка.
Дальше тянулись горные луга с тощей растительностью, усеянные валунами и мелким камнем, постепенно поднимавшиеся к более обрывистым склонам.
Когда мы добрались до опушки елового леса, Сиприен протянул руку и сказал:
— Вот там, наверху, только скалы и снега. Там…
Он не закончил фразы. Без сомнения, он хотел сказать: там, наверху, проходит граница, там уже начинается другая страна…
Но я и сам уже чувствовал, что это другая страна. Пустынная, безмолвная. Страна без людей, куда, может быть, заходят лишь охотники да контрабандисты, люди таинственные и суровые.
— А там пасут скот? — спросил я.
— Нет, луга там небольшие и трава неважная. Пастбища находятся по другую сторону нашей деревни. А здесь страна дикая… Страна медведей и орлов, — добавил он смеясь.
— Медведей? — спросил я. — Неужели здесь можно встретить медведей?
— Конечно, — ответил дядя Сиприен, — в Пиренеях водятся медведи. В прошлом году убили одного у самой околицы Люшона. Но в этих местах их уже давно не видели. Когда холод заставляет медведя спуститься с гор, он ищет, где пасутся стада. А наши пастбища, как я тебе уже говорил, находятся по другую сторону деревни…
Вдруг Бертран поднял руку:
— Слышите?
Впереди простирались пустоши и нагромождения камней, за ними чернел еловый бор. Холодный ветер раскачивал верхушки деревьев.
Дядя Сиприен пожал плечами.
— Что-то хрустнуло, — сказал Бертран.
Я никого не видел и ничего не слышал, кроме лесного шума.
— Это ветер, — сказал дядя Сиприен. — Может быть, упала ветка… К лесу нужно привыкнуть. Иначе всегда будет мерещиться, что вблизи кто-то есть, что кто-то следит за тобой.
Но я увидел, что дядя сам стал прислушиваться и пытался уловить за деревьями подозрительный шорох.
* * *
Это был день тишины и, можно сказать, золотой осени. Гигантский свод бледной лазури высился над громадами гор. В прозрачном воздухе отчетливо вырисовывались выступы скал и темная хвоя елей. Сухой, бодрящий холод нас не страшил.
