– Верти свою даму живее, чтобы она в воздухе летала! Не жалей каблуков! Ночь хороша и луна ярко светит!
В одном углу зала сидела Мэй со своим кавалером, лавочником из Монси, в штате Индиана.
Это был довольно тяжелый, полный мужчина лет сорока пяти; его жена умерла год тому назад, и теперь он впервые за долгое время находился с женщиной – и мысль об этом горячила его кровь. На его голове виднелась изрядная плешь; кровь, как волны залива, то отливала, то приливала к его лицу вплоть до белой плеши.
Мэй надела белое платье – специально сшитое ко дню окончания школы, – и она взяла, без ведома Лиллиан, которой не было в городе, огромную белую шляпу со страусовым пером.
Она никогда не была на балу, а ее кавалер не танцевал уже с детства.
Но Мод Велливер сказала:
– Это ведь так просто. Вам только нужно следить за другими и делать то, что они делают.
Они послушались ее и попытались принять участие в кадрили.
Но попытка потерпела поражение, и все остальные танцоры начали хохотать, глядя, как вертится и подпрыгивает толстяк из Монси.
Он бегал не туда, куда следовало, хватал чужих дам и кружился с ними и, наконец, запутался в противоположной цепи танцоров.
Им овладело безумное смущение, и он бросился к Мэй, как человек, испугавшийся надвигающейся бури, бросается вдаль, и, схватив ее за руку, потащил ее прочь из кольца танцующих под общий громкий хохот.
Но Крыса Гульд крикнул:
– Назад, толстый!
И лавочник, окончательно сбитый с толку, снова начал кружить Мэй.
Она тоже хохотала и противилась, но раньше, чем она успела дать ему понять, что не желает больше танцевать, толстяк споткнулся, сел на пол, потянув за собою Мэй, и та уселась на его круглый живот.
Это был страшный вечер для Мэй, и каждая минута жгла ее, как жжет руки старое, заржавевшее ружье.
Ей казалось, что каждая минута грозит ей чем-то зловещим.
В тележке, по дороге из Бидвелля, она все время молчала, и в душе ее теснились смутные страхи.
Мод Велливер тоже молчала. Теперь ей отчасти хотелось, чтобы Мэй Эджли не было здесь. Будь она в такую ночь наедине с мистером Гонтом, у нее нашлось бы много что сказать ему; но все время в ее воображении вставал образ Мэй Эджли. Она представлялась ей то одна в лесу с Джеромом Гадли, борясь за свою жизнь, то во мраке ночи, держа руку принца.
Мистер Гонт взял ее руку, еще больше смутился и замолчал.
Когда они приехали в Росу, Мод протанцевала с лавочником две кадрили и подошла к Мэй:
– Я с мистером Гонтом пойду немного погулять. Мы ненадолго, – сказала она.
