– Здесь был больной человек. Он в течение многих недель был на грани смерти. Он лежал в нашем доме, и я все это время не смела спать. Я днем и ночью сторожила. Часто, среди глубокой ночи, я пробиралась через темный луг, чтобы посмотреть, нет ли там огромного негра.
Было раннее лето. Мэй и Мод сидели возле дерева за домом Эджли и беседовали; Мэй продолжала строить свою сказочную башню.
Два-три раза в неделю, начиная с первой беседы у заброшенной кузницы, Мод удавалось незамеченной пробраться к дому Эджли. Она готова была рискнуть чем угодно из страстной преданности к этой смуглой, маленькой девушке, которая пережила так много романтического в жизни, – ее не останавливал даже страх перед гневом отца и перед непоколебимой, как сталь, теткой.
Она приходила в дом Эджли ночью, и Мой хорошо понимала необходимость этой предосторожности, но еще лучше понимала это Лиллиан.
На следующий день после ее первой встречи у кузницы отец Мод как раз выразил свое мнение об «этих Эджли». Семья сидела за ужином.
– Мод, – сказал Джон Велливер, сурово глядя на свою дочь, – я не желаю, чтобы ты имела что-нибудь общее с семьей Эджли, которая живет на этой улице.
Железнодорожник мысленно проклинал злую судьбу, которая заставила его купить дом на той улице, где жили «эти скоты». Один из его сослуживцев рассказал ему всю подноготную о семейке Эджли.
– Это такой гнусный выводок, – со злобою заключил тот, – одному Богу известно, почему им позволяют здесь оставаться. Следовало бы их вымазать дегтем, вывалять в пуху и выгнать из города. По-моему, одно и то же, что жить среди нечистой силы, что жить на одной улице с ними!
Железнодорожник пристально смотрел на свою дочь. В его глазах она была лишь молодой, невинной девушкой и поэтому шла в жизни по опасной тропе.
На темных улицах караулили авантюристы, устраивая засады для таких, как Мод, и они пользовались такими женщинами, как сестры Эджли, чтобы поймать в сети невинных девушек.
Ему хотелось многое сказать своей дочери, но он не решался всего этого сказать. Между собой мужчины открыто говорили о таких женщинах, как сестры Эджли. Это было нечто такое – да, впрочем…
Надо признать, что в молодости каждый мужчина бывал у таких женщин; вместе с другими они ходили в дома, где жили «таковские».
