Короче говоря, размышляя на досуге о том сюрреализме в строительной общаге, я все больше и больше убеждался в необходимости вдумчиво покопаться в этом змеином клубке странностей и недомолвок. Что называется, непосредственно на месте происшествия. Да и знаменитое кладбище хотелось бы лично посмотреть. То самое место, где неизвестные насильники мучили Ленкину подружку почем зря.
Зачем? Понятия не имею.
Однако чувствую, что вредным не будет.
Через каких-то полчаса я уже был в техникуме. Прямо разбежался соблюдать не нужную никому конспирацию – это главному комсомольцу есть за что огребать, а меня тут еще никто даже и в лицо не знает. Логично?
– Я за копией приказа для Надрезова, – вломился я в приемную, не тратя ценного времени на «можно войти», «здрасте» и всякие прочие вежливые прелюдии. Молодняк, он же такой – слегка грубоватый и… не слегка туповатый, с точки зрения персонала учебного заведения.
Нужно ведь соответствовать стереотипам.
Мари-Ванна, полная румяная женщина бальзаковского возраста, которая из-за чрезмерного общения со студенческой молодежью совершенно не смеется в цирке, внимательно посмотрела поверх очков на оборзевшего шмакодявку-первокурсника, задумчиво побарабанила коротко остриженными ногтями по столешнице и все же решила на первый раз оставить легкомысленную жертву в живых… пока. И даже без явно выраженных телесных повреждений.
– Не помни́! – лаконично проинструктировала она меня, коротким движением двинув какой-то листок с машинописным текстом к краю стола. – Помнешь – умрешь.
Сильнее и не скажешь!
Стих прямо. Пушкин с Маяковским нервно курят в сторонке.
– А че выписка-то незаверенная? – рискнул я блеснуть навыками бюрократии и тут же получил ожог по всему телу, сродный по эффекту с действием гиперболоида инженера Гарина.
А ведь женщина всего лишь бросила на меня выразительный взгляд!
– Тебе кровью заверить? – скучным голосом поинтересовалась она и неожиданно извлекла из верхнего ящика стола кухонный топорик для отбивных. – Давай руку.
Нехилые у нее канцелярские принадлежности!
И вообще редкостное чувство юмора у секретарши директора советского техникума. Как у того боцмана…
– Да мне… да мы… да… думаю, и так, скорей всего, сойдет, – невнятно проблеял я, толком и не придумав, чтобы достойно ответить на… шутку.
И, кстати. Надеюсь, это шутка была?
– Мари-Ванна! Зайдите! – донеслось из-за приоткрытой двери директорского кабинета.
Женщина еще пару секунд покрутила топорик у себя перед носом, мечтая о чем-то о своем, потом грустно вздохнула и с явным сожалением швырнула инструмент в ящик.
