Когда затем Дэймен впервые по-настоящему пришёл в себя, стояла глубокая ночь, и его комната была пуста. Он повернул голову и увидел Лорена, лежащего рядом с ним поверх покрывала, всё ещё одетого в тот же изодранный окровавленный хитон, провалившегося в сон от полного изнеможения.
Сейчас Дэймен обнимал Лорена за талию, отмечая с удовольствием, сколь немногое отделяло его от кожи, чьё тепло он ощущал под ладонями: лишь тонкий слой лёгкого хлопка, который смещался, послушный движениям его рук. Было сложно сохранять ясность мысли, когда за изгибом плеча Лорена виднелась едва прикрытая тканью плавная линия его бедра.
— Ты выглядишь как акиелосец, — сказал Дэймен, довольным тоном, окрашенным тёплыми нотками.
— Сними доспехи, — сказал Лорен.
За его спиной раскидывался океан. Он отступил назад, слегка облокачиваясь на мраморное ограждение позади него, за которым скалы обрывались вниз. Нависающие над ними ветви мирта укрывали их от солнца, создавая затейливые узоры света и тени на фигуре Лорена.
Рассеянное возбуждение всколыхнулось в Дэймене при мысли, что эта открытая терраса могла бы стать их свидетелем. Он ощутил мимолётную связь с вирийской традицией публичного соития, собственническое желание видеть и быть на обозрении. Впрочем, это было неприемлемо и совершенно не в его натуре, даже если сады казались достаточно уединёнными.
Он расстегнул нагрудник. Затем снял портупею, медленным отработанным движением.
— Остальное может подождать, — сказал он. Его голос прозвучал тихо.
Лорен обнял его, прижимаясь к груди Дэймена, который теперь, освободившись от доспехов, полнее чувствовал тепло его тела. Поцелуи ощущались как нечто более интимное, когда меч и нагрудник остались лежать брошенными на земле, и не осталось преград между ними. Губы Лорена были приоткрыты для него, и он проник языком внутрь, как ему нравилось. Лорен одобрительно сжал пальцы на его затылке.
В такой одежде он казался почти голым; так много открытой кожи, и ничего, что нужно было бы расшнуровывать. Дэймен прижал Лорена спиной к мраморному ограждению. Обнаженное бедро скользнуло вверх по внутренней стороне его собственного, и это движение слегка задрало край его кожаной юбки.
Это могло бы случиться прямо тогда — стоило лишь дёрнуть вверх юбку Лорена, развернуть его и проникнуть в его тело. Вместо этого, Дэймен думал с нарочитой неторопливостью о том, что теперь у него есть время… и о том, что ассиметричный край хитона Лорена оставлял открытым розовый сосок. Только выдержка помогала сохранять равновесие в борьбе между желанием получить всё и сразу и желанием насладиться каждым моментом.
