В западноевропейской историографии внешняя политика Византии конца XI–XII вв. также исследовалась преимущественно в связи с крестовыми походами. История изучения последних насчитывает уже второе столетие, начиная с работ М. Мишо и Э.Дюлорье и кончая трудами Р. Груссе, К. Казна, С. Рэнсимена и Г. Майера [191; 146; 151, 84–90; 153, 6–230; 154, 118–125; 173; 237, 717–733; 238, 93–184; 263, 3–12; 264]. Для западноевропейской и американской историографии XIX — первой половины XX в. характерен апологетический подход к движению крестоносцев. Для Э. Дюлорье крестоносцы — «мстители униженного креста». Их освободительная миссия в отношении закабаленного «неверными» сельджуками христианского населения Ближнего Востока, в недавнем прошлом подвластного Византии, неоспорима, а благородные цели, как, например, оказание помощи империи и освобождение Иерусалима из рук «неверных», делают их носителями и выразителями общехристианских чаяний и идеалов [173, 226]. Как следствие, христианское население Ближнего Востока рассматривается Э. Дюлорье в качестве естественного союзника западных «освободителей», а Византия, не столь уж безоговорочно воспринявшая «благородные» цели похода и пытавшаяся использовать «мистический порыв» крестоносцев в своих интересах, объявляется изменницей «общехристианскому делу». Элементы данной трактовки крестовых походов, не имевшей ничего общего с реальностью и в дальнейшем неоднократно использовавшейся в интересах империалистических государств новейшего времени, ныне сохранились в трудах лишь отдельных исследователей. Ярчайший пример апологетики походов — трехтомная монография французского исследователя Р. Груссе, кстати, все еще являющаяся лучшей в плане фактологии [191]. Лишь здесь дано подробное описание и анализ Константинопольского соглашения Алексея I с крестоносцами, предопределившего характер дальнейших отношений двух сторон. В то же время при анализе отношений королей Иерусалима с императорами Византии исследователь пытался доказать, что они были основаны не на признании первыми сюзеренитета вторых, но на общехристианской солидарности в борьбе с «неверными», будучи братскими по характеру и равноправными по форме [191, 2, 407]. Для доказательства данного тезиса Р. Груссе либо игнорирует известные факты, его опровергающие, либо отметает Свидетельства византийских хронистов как тенденциозные. Даже борьба между Византией и Иерусалимским королевством за влияние в Антиохийском княжестве, о которой сообщают латинские хронисты, замалчивается, а попытки королей установить свой контроль над Антиохией объясняются некими высшими интересами, общехристианскими, кои и выражали владетели «святого града». Лишь недавно данный вопрос был четко поставлен и разрешен Г. Э. Майером [237, 717–733].
