Ланс поднял на нее взгляд, и глаза его будто засветились. Клэр быстро облизала губы, шагнула ближе. Что-то происходило сейчас между ними, что-то важное. Как будто он увидел ее по-настоящему и тоже понял, что она особенная. Глаза Ланса оказались серыми, в правом выделялся голубой треугольник радужки. И у Клэр перехватило дыхание, словно она только что влюбилась еще сильнее.
Ланс быстро спрятал часы в карман брюк и вышел из-под навеса. Клэр ничего не оставалось, как пойти за ним. На свету вся интимность момента исчезла, но она видела – он задумчив и, похоже, нервничает: губы сжаты, между бровей морщинка.
– Иди на уроки, – сказал Ланс.
– Еще увидимся, – бросила девушка.
– Непременно, – ответил он, и Клэр, не удержавшись, обернулась.
Ланс стоял, прислонившись к толстой деревянной опоре, спрятав руки в карманы брюк. Высокий, красивый, непривычно серьезный, он смотрел на нее внимательно, изучающе, и Клэр, отвернувшись, торжествующе улыбнулась. Ее походке сейчас позавидовала бы любая манекенщица, а сердце билось так сильно, что докторша наверняка выписала бы тройную дозу пилюль.
Он клюнул. Точно. Теперь осталось дать ему потомиться, а потом сделать первый шаг. Ланс не может проявить инициативу. Клэр несовершеннолетняя, а у него профессиональная этика.
Прикидывая варианты действий, она сунула руки в карманы юбки. В одном лежала ее старая зажигалка, а во втором – маленькая коробочка, украшенная алым бантом, которую она стянула из багажника.
* * *
Алиса дописывала сочинение, не особо вникая в то, что выводила ее рука. Внутренний конфликт возникает у героя при выборе решения. За нее все решили другие: где она будет жить, что есть, какую одежду носить. Когда-то все было по-другому: ей казалось, что она что-то значит и даже – вот глупости! – может менять этот мир. С детскими фантазиями, раскрашивающими жизнь в яркие краски, она давно попрощалась. Сейчас Алиса ясно видела – все вокруг серое: и мир, и люди.
Дверь тихонько скрипнула, и в кабинет вошла новенькая. Села на свободную парту позади, тихо вздохнула. Алиса дописала предложение, поставила точку. Потом, не выдержав, повернулась. Глаза у новенькой были синие-синие, как вечернее небо, и, казалось, в их глубине мерцали звезды.
– Привет, – прошептала та. – Мы уже знакомы. Яблоня.
Алиса кивнула, отвернулась, положила ладони на парту.
Что-то изменилось.
Привычный озноб никуда не делся, и руки все так же мерзли, будто она только что окунула их в ледяную воду, но сквозняк, струящийся вдоль позвоночника, исчез, и теперь по спине медленно растекалось приятное тепло. Будто она сейчас сидела не на опостылевшем уроке, а на пляже, под июльским солнцем. Алиса закрыла глаза, прислушиваясь к ощущениям. Тепло стало более явным. Словно кто-то ласково провел по ее спине рукой. Вздрогнув, она обернулась, с подозрением посмотрела на новенькую.
