– Вот он – настоящий фейерверк, – по-женски оценивающе произнесла Джулия и, смутившись от собственных слов, покраснела.
– Угу, – мрачно подтвердила Тиль, поскорее переворачивая страницу. Но чего она не ожидала, так это увидеть собственное лицо: сжатые губы, скорбная складка у рта… – Я выгляжу такой печальной?
– Подожди, у меня есть другой портрет. – Джулия открыла нужную страницу, вернула блокнот Тиль. – Это я нарисовала в столовой, когда ты обедала с дядей.
Смотреть на свою улыбку оказалось еще больнее. Крылья за спиной были прорисованы детально, до каждого перышка.
– Да, это странно, – задумчиво произнесла Джулия, погладив нарисованные крылья. – Сама не знаю, почему я так нарисовала…
– Джулия, а какой ты изобразила Руби? – спросила Тиль. – Почему она забрала твой рисунок?
– Она старая, – скупо ответила та.
– Ей лет сорок на вид, – возразила Тиль, чувствуя, как замерло сердце в ожидании ответа.
– Наверное, так и есть, – не стала спорить девушка.
– А кого еще ты видишь не таким, как есть? – спросила Тиль в лоб.
– Проще ответить, кто здесь настоящий, – рассмеялась Джулия, забирая у нее блокнот. – Мы все притворяемся, каждый день. Петра собрала нас в пансионе, как стадо овец, нарядила в форму, выдала одинаковые тетрадки, и мы изображаем из себя примерных учениц, хотя уверена: единственное, что нас объединяет, – это желание убраться отсюда.
Тиль вспомнила стену, смыкающуюся вокруг пансиона, посмотрела на лестницу, ведущую вниз.
– А что с библиотекаршей? – спросила она.
– Вот она настоящая, – подтвердила Джулия. – И выглядит плохой, и суть у нее такая же – злобная бабка. Я ее не рисовала. Не хочу.
– Тебя часто наказывают?
– Нет, – нехотя ответила она. – По правде сказать, это произошло лишь один раз.
– Выходит, ты самая примерная ученица в пансионе?
– Повод для наказания всегда можно найти, – пожала плечами Джулия. – Просто я увидела, что та книга, которую нас заставляют переписывать, истекает кровью. Ты из-за нее сюда приехала?
– Возможно, – сказала Тиль. – Я оставлю себе твой блокнот?
– Мне будет приятно, – несмело улыбнулась Джулия. – Встретимся на уроках?
Тиль кивнула и пошла вниз по лестнице. Один пролет сменился вторым, затем третьим. Джулия отстала, и Тиль теперь даже не слышала ее шагов. Спустившись еще на десяток ступеней, она перегнулась через перила и посмотрела вниз. Сердце тут же подпрыгнуло и забилось, как пойманная птичка. Лестница была бесконечной. Она заворачивалась снова и снова, уходя в темноту. Тиль запрокинула голову, но вверху была та же картина: лестничные перила, стремящиеся в необозримую даль.
