Клэр рухнула на брусчатку с отвратительным влажным хрустом, прокатилась по инерции к фонтану и застыла сломанной куклой. Черные крылья раскинулись за ее спиной, догорая и чадя.
Тиль шагнула на парапет и спрыгнула вниз.
Ветер просвистел в ушах, юбка задралась, земля ударила в ноги, толкнув так, что зубы лязгнули.
– Матильда! – донесся до нее отчаянный крик колдуна.
Чуть прихрамывая, Тиль поспешила к распростертой на земле фигурке. Сорочка на Клэр сгорела дотла, на левой ноге тлела обугленная кроссовка, но на коже, израненной, сплошь покрытой ушибами и ссадинами, не было ожогов.
Тиль положила руку на ее грудь, и Клэр разлепила веки, залитые кровью.
– Не шевелись, – приказала Тиль, сосредотачиваясь. – Я помогу тебе.
– Он… – выдохнула Клэр. Что-то булькнуло за поломанными ребрами, захрипело. – Мой…
– Твой-твой, – сердито подтвердила Тиль, усилием воли прогоняя выступившие слезы.
Она закрыла глаза, и белая энергия свободным потоком заструилась из ее ладони. Тиль выплескивалась до конца, отдавая себя израненной девочке, в теле которой едва ли осталась хоть одна целая косточка, но упрямое сердце продолжало биться. Веки Клэр опустились, под затылком расплылась лужа крови.
Ланс со стуком приземлился рядом, держась одной рукой за парашют из рубашки, присел около Матильды.
– Вот дурочка, – выругался он, сдернув цепочку с шеи Клэр и сунув ее в карман брюк. – Глупая, вредная, эгоистичная девчонка. Ты спасешь ее, Тиль?
Та втянула воздух сквозь стиснутые зубы, а потом весь двор вспыхнул белым. Когда зрение к Лансу вернулось, он увидел, как затягиваются раны на теле Клэр, выпрямляются изломанные ноги, прячется под вспоротую кожу ребро.
Крылья потухли, осели пеплом.
Тиль отшатнулась, плюхнулась на брусчатку, провела ладонью по лицу. Ланс обнял ее, и анаэта попыталась отодвинуться – близость колдуна, его горячая кожа, обнаженный торс и особенно салатовая резинка трусов, показавшаяся над брюками, сейчас были просто невыносимы, но он придержал ее за плечи.
От преподавательского крыла уже спешила Петра, звук ее каблуков дробился, как стук копыт.
– Что случилось? – воскликнула она. – Это кто? Клэр? Она голая? И вы раздеты, Ланс? Почему?
Клэр застонала, и Ланс накинул на нее свою рубашку-парашют.
– Она упала с крыши, – сказала Тиль.
Перед глазами плясали черные мушки, а во рту было сухо, как в сломанном фонтане. Холод сковал все тело, лишь от левой руки разбегалось приятное тепло. Тиль повернула непослушную, будто ставшую чужой голову, посмотрела вниз. Перстень колдуна заблестел ярче, на овальной нашлепке выделился рисунок. Птица, не цветок. Распахнутые крылья, воздетые к небу, длинная шея. Лебедь?
