Ей все же удалось отстраниться, и теперь они смотрели друг другу в глаза. Серые, с голубым вкраплением в правом – Ланса, синие, повлажневшие – Тиль.
– Ты никому не скажешь, кто я? – спросила она.
– Никому, – пообещал Ланс. Он обнял ее и потянул на подушки, устроил ее голову на своем плече. Балка, пересекавшая потолок, проходила прямо над ними. – Почему ты снова не отрастишь крылья? – прошептал он. – Ведь ты – целитель, анаэта. Ты могла бы.
– Они вырастали, – после паузы призналась Тиль. Темная балка из некрашеного дерева отчего-то расплывалась перед ее глазами. – Несколько раз. Их отрезали снова. После пятого раза что-то произошло, и больше они не растут.
– Где тот человек, который сделал это с тобой? – ровно спросил Ланс, но Тиль почувствовала, как под ее головой напрягся бицепс, который оказался куда удобнее подушки.
– Рем убил его.
Тиль повернула голову, глядя на профиль Ланса, сосредоточенно изучающего потолок.
– Рем заставил тебя вступить в Орден, – сказал он, – хотя твоя магия не вызывает искажений мироздания. Зачем? Хотел контролировать последнюю анаэту? Признаюсь честно, он мне не нравится. У него явно какие-то глубинные комплексы, связанные сама знаешь с чем.
– Рем неплохой человек, – возразила Тиль. – И сильный маг.
– А тот, кого он убил, тоже был магом?
– Нет, – вздохнула Тиль и снова подняла взгляд на потолок. – Но очень хотел им стать. Правитель целой империи, он оказался беспомощным перед надвигающейся старостью и болезнями.
Ланс повернулся и легонько тронул губами ее висок.
– Он увидел, как я летаю, – сказала Тиль. – Когда приехал сюда, на остров, к Анри. А через несколько дней меня, скованную и оглушенную артефактами, увезли в его замок. Анри получил за это новый титул. Знаешь, – она повернулась к Лансу, едва не ткнувшись своими губами в его губы, – Анри часто упрекал меня, что я не люблю его и поэтому у нас нет детей. А ведь это он меня не любил. Иначе бы не продал.
– Анри был идиотом, – прошептал Ланс. – Хоть о покойниках и нельзя говорить плохо.
– Его похоронили на острове, где мы жили вместе. На его могиле стоит ангел с моим лицом, – сказала Тиль. – Возможно, его заставили это сделать. Он не мог противиться императору. Думаю, он раскаивался, сожалел о содеянном.
– Я не хочу говорить об Анри, – поморщился Ланс. – Он умер, вот и прекрасно. А Рем, выходит, убил императора?
Она кивнула. Ладонь Ланса гладила ее спину так мягко, нежно, как никто не делал уже много лет. Тиль закрыла глаза, но из-под век все равно просочились горячие слезы. Кажется, Ланс не заметил, или наоборот. Он прижал Тиль крепче, так что ее макушка уперлась ему в подбородок, накрыл одеялом.
