– Совершенно с вами согласен, – Кирилл Макарович встал, одернув пиджак. – Баронесса, прошу в зал для составления договора. В чью пользу изволите заключить страхование?
Мысль пришла сама собой, как озарение. И настолько понравилась, что Агата тут же назвала того, кто получит большую премию в случае ее смерти. Чего она, конечно же, не допустит. Несмотря на дурацкие законы вымирания. Она – Агата Керн, ну или баронесса фон Шталь, – самый выгодный риск для страхового общества «Стабильность». Пусть не сомневаются.
• 14 •
Полицейский дом Пресненской части возвышался на небольшом холме в особом окружении. По правую руку от него располагался Зоологический сад. По левую – Вдовий дом. А сзади, можно сказать с тыла, наступал Московский университет. Между зверями, вдовами и студентами полицейским жилось спокойно. Само здание представляло собой серый сундук – казенного вида, ничем не примечательное, как и прочие полицейские дома Москвы.
По праву знакомства с приставом Пушкин прошел в его кабинет без предупреждения. Визиту сыскной полиции Носков не обрадовался, но и не встревожился. Поводов для беспокойства на его участке не имелось. Тем более пристав считал Пушкина довольно толковым и разумным чиновником, который не будет попусту гонять полицию. Он поздоровался приветливо, предложил чаю, водки и даже блинов с закусками, по причине Масленицы их напекли в буфете участка. Пушкин заставил себя отказаться от блинов и спросил про тело Ферапонтовой.
Пристав не сразу понял, о ком речь. Пушкин напомнил, что сегодня утром его помощник подпоручик Татаринов в Большом Ново-Песковском переулке осматривал тело пожилой дамы…
– Ах, это, – сказал Носков с таким выражением, будто речь шла о совершенном пустяке. – Да, верно, не будет теперь Баба-Турок участок мучить.
– Она вам знакома? – спросил Пушкин, понимая, что пристав мог забыть фамилию погибшей, помня ее по кличке.
– Знакома?! – Носков издал презрительный смешок. – Да она была костью в горле, занозой в пальце, хуже диких пчел и бешеных собак. Не было от нее покоя, прохода не давала. Чуть не каждый день с жалобами являлась. То ей городовой честь не отдал, то на нее снег с крыши упал, то двор не чисто метен, то соседи бомбы делают. А последний раз совсем из ума выжила: дескать, в страховом обществе назвали ее мертвой и договор отказались заключать. Требовала, чтобы их в тюрьму посадили… Одним словом, Баба-Турок, хуже не бывает…
– Что она говорила про страховку? – аккуратно спросил Пушкин.
