— Правильно подумали.
Даль позвонил. Вплыла Зина с расписанным цветами подносом, на котором пыхала жаром чаеварка и стояли стаканы в серебряных подстаканниках, сахарница и ваза липких леденцов.
Комиссар первым налил себе чаю, показывая пример, щипчиками наложил в стакан колотый сахар. Сторожа проводили Зину восторженными взглядами и тоже стали пить, присербывая, выпросив пару блюдечек.
— Сахару берите.
— Да как можно? Только к третьей чашке.
И опять потек рассказ, прерываемый наводящими вопросами. Мужики успокоились, фуфайки расстегнули и на подробности не скупились.
— Ранетый он, — старший погладил бороду, вытрясая крошки. — Я ему точно в зад дробью поцелил. Убегал он, кустыкая, ровно заяц. А мы потом на шпалах кровь видели.
— Будет он себе дохтура искать в округе, — добавил младший.
— Доктора в округе… — Даль побарабанил пальцами по столу. Что же, придется заняться больницами, амбулаториями, частными практиками. Где-нить Ленцингер-младший да объявится. Вопрос только, где?
— Что ж вы не догнали его? — спросил с досадой.
— Да потеряли в тумане, вода только хлюпнула.
— Зина! — выглянул в приемную комиссар. — Узнайте в полиции, не находили ли утопленников под Новодевичьим мостом. И репортеров подключите, скажите Яше Зимовецкому, пусть и тут носом землю роют, награда будет. Но в печать что без моей подписи просочится — голову сниму. Ковригина группу ко мне, пошлю на этот холерный мост. Может, найдут что. Хотя…
— Сделаю, Даль Олегович, — моргнула секретарша.
— А вы, милейшие, получите награду в канцелярии. Зина, пропуска им подпиши и отведи за деньгами.
Тут как раз телефонировала Инна.
— С вас три рубли с полтиной, Даль Олегович! — весело объявила она.
— Почему?
— Ну дык полицейскому два рубли, что нас известил, остальные за бдительность извозчику, что, опять же, в полицию заявить не поленился. Сбежать задумали наши голубки, стало быть, Адашева и Верес. И то его насторожило, что не в храм, а из храма бегут.
— Когда? — мгновенно переключился Даль.
— Не волнуйтесь. В воскресенье токо должен он коляску у бокового входу в поселковый храм поставить и верх поднятый держать. А как девица на приступку встанет — рвануть что есть духу.
— Куда?
— До поворота на столичное шоссе, а там ему укажут направление.
— Заманчиво проследить… Но уйдет же, стерва. Ладно, выезжаю.
Комиссар оставил у Зины инструкции для Ковригина и, схватив пальто, выскочил вон. А через два часа был уже в поместье.
Кроны лип и кленов подъездной аллеи золотило заходящее солнце, холодало.
