— Ка-ать… да ты что, — Антон присел рядом и осторожно тронул подругу за плечо, — я ничего такого в виду не имел. Извини меня, пожалуйста. В конце концов, ты же скульптурой занимаешься, а вкусы у всех разные, и я…
Леденцова, порывисто обернувшись, обняла Калистратова и, уткнувшись ему в плечо, пробормотала:
— Вкус… скажешь тоже. Думаешь, я не знаю, что он фигню поет? У-ууу…
Антя бережно похлопал сокурсницу по спине и покрутил головой — Катькино отчаяние давило внушительно.
— И смысл тогда расстраиваться? — осторожно уточнил он.
— Ты не понимаешь, — всхлипнула Катька, — это он, это из-за него…
— Что?
— Я на жертвы пошла, а он… он…
— Не понял, — сморгнул Калистратов, — ты чего, знакома со звездой?
— Звязда, — выплюнула в Тошкино плечо Леденцова и, отстранившись, принялась вытирать нос батистовым платочком, — если бы не я, фигу бы он звездой был.
— Чего-о? — похлопал глазами Антя и подумал, что, не иначе, Катька где-то подхватила манечку величия.
— Старая история, — Леденцова высморкалась. — Не хочу вдаваться в подробности. Но, в общем и целом, это из-за него я из дома ушла. Когда отец стал ремнем грозиться.
Антя фыркнул. На фоне грандиозных сцен, которые так любила закатывать сыну Зоя Прокопьевна — с четко выстроенной драматургией и обмороками, Катькин ремень выглядел несерьезно.
— Ты точно не понимаешь, — Леденцова покопалась в сумочке и, достав антикварное зеркальце, помуслякала платок и принялась оттирать размазанную тушь. — Я — взрослая и гордая! А они со мной, точно с девчонкой сопливой. Батя так орал, аж люстра громыхала. Не бывать, говорит, в нашем роду музыкантам, или я, говорит, за себя не ручаюсь. Я и слиняла. Думала, Крыся оценит, а он… он…
— Бросил? — жалостливо скривился Калистратов.
— Хуже! На гастроли умотал! Позже, сказал, разберется, а так — у него турне первое, видишь ли, горело.
— А ты?
— А я похожа на дуру, которая будет полгода в окошко смотреть, дожидаючись?
— Не…
— А теперь, — Катька снова всхлипнула, — я его увидела и поняла, что по-прежнему скучаю. Сволочь…
— Так и кинь на сцену помидор, — Антя хихикнул, — а я тебя патронами обеспечу.
Катерина круглыми глазами посмотрела на сокурсника, а потом тоже прыснула. Калистратов долго не продержался, и спустя мгновение друзья уже хохотали, как сумасшедшие. Голубиная стая испуганно порскнула в небо.
— Времени сколько? — спросила Катька, отсмеявшись, и снова утерла глаза.
— Без четверти, — глянув на экран «Пионера», Антон нахмурился. — В Пантелеймона опаздываем.
