— Вот только сегодня я получила ответ из «Синей птицы». Знаете, что написал мне тамошний редактор господин Кулаков? Что у него в последнее время осеннее настроение и, следовательно, в ближайшем будущем издательство накладывает вето на все произведения юмористической серии. Чушь!
Женщина фыркнула, а после, покосившись на Антю, вздохнула.
— Хотя, вам это вряд ли интересно, простите.
— Нет, что вы, — повинился за кислую мину Калистратов, — мы литературу тоже изучаем, а я даже играю в студенческом театре.
— Как забавно! — незнакомка откинулась на спинку скамьи и, убрав со лба непослушную челку, усмехнулась. — Наверное, принца?
— П… почему? — слегка обалдел Калистратов.
— А внешность у вас такая. Подходящая.
— Спасибо, конечно, — Тошка почувствовал, как у него заалели уши, — но на этот раз я играю рыцаря. Святого Георгия… драконоборца, в общем.
Женщина тихонько хихикнула, а потом вдруг посерьезнела и подозрительно прищурилась:
— А что, собственно, за пьеса?
— «Имброльо», — чувствуя себя неуютно под пристальным взглядом карих глаз, Тошка колупнул рюкзак, — так и называется.
— Вот леший, — ругнулась тетка и обреченно махнула рукой куда-то в сторону Волжской глади, — и тут попёрли…
— В смысле? — не понял Калистратов.
— Это моя пьеса, — буркнула соседка по скамейке и печально подперла кулаком щеку.
— Так вы Котова? — вытаращил глаза Калистратов. — Ольга Котова?
— Для вас Ольга Рикардовна, — строго поправила его писательница, а потом махнула рукой, — ай, все пустое. Мир — склеп, люди — призраки, а про белошвеек я вообще умолчу.
Антя взволнованно сглотнул.
— Да вы-то что переживаете? Вас же любят, ваши книжки даже наш декан читает, а он знаете какой?
— Какой?
— Сложный.
Котова фыркнула:
— Потому и читает небось? Зато Кулаков против. А вы вот сами? Скажите, господин пианист, вам-то мои книжки нравятся?
— Ага, — соврал Антон и, чтобы скрыть смущение, принялся яростно расшнуровывать рюкзак, откуда под ноги тотчас вывалилась упаковка нежно-фиолетовой туалетной бумаги.
— Я щас.
Калистратов принялся рыться в залежах пакетиков и свертков, выкладывая Катькино богатство на скамейку и, в конце концов, извлек на свет пару золотистых апельсинов.
— Вот, возьмите, — искренне сказал он и сунул фрукт в руку заинтересованно следившей за манипуляциями Котовой.
— Прелестная вещица, — писательница кивнула в сторону маленькой керамической лиски, держащей в лапах кусок сыра. — Спасибо.
— Это не моё, — облегченно улыбнулся Антон, радуясь, что можно перевести разговор в менее опасное русло. — Это моя сокурсница собирает, Катерина.
