Насколько фальшивая?
Рамор открыл было рот, чтобы возмутиться, чтобы донести мысль, что он не всегда будет рядом. Что если уж решил биться — то бейся. Что он не отец лорду, не его второе “я”, что нянькой быть уже устал. Всего лишь человек, немногим старше, немногим больше повидавший в жизни. Начальник стражи старого лорда когда-то, личный страж молодого лорда теперь. Не более.
Многое он мог бы сказать, но бросил взгляд в окно, выругался и остановился. Сакар развернулся так резко, что едва не заехал всей своей пышной гривой Рамору по носу. И к окну не подошел — прыгнул.
Посреди дороги, которая только что пустовала, будто бы из ниоткуда возник мчащийся к замку во весь опор всадник. Рамор точно помнил: еще миг назад его не было, а теперь вот он — в пяти сотнях шагов от ворот, не более. В окутавших всадника клубах пыли можно было разглядеть ездовое животное — гигантского монстра, облаченного в шипастую броню и рогатый шлем. По бокам, ниже седла, отливали сталью зубчатые пластины, показавшиеся поначалу крыльями. Сам всадник, по сравнению с чудовищем, казался мелким, был в чёрном, и всё, что Рамор сумел рассмотреть — воротник, который поначалу принял за маску: широкая полоска кожи, закрывающая не только шею, но и нижнюю часть лица.
Сакар же не рассматривал ничего. Бросил на Рамора торжествующий взгляд и поспешил навстречу гостю. Рамор решил пока ничего не говорить и направился следом, в очередной раз догоняя. Естественно, встретить Охотника стоило лично. Хотя бы для того, чтобы спросить, как он обошёл городскую стражу. Ведь если этот пробрался, пробраться могут и другие. И намерения их могут быть куда менее миролюбивыми, нежели простое выкачивание золота из карманов лорда.
И если на причуды с артефактами Рамор еще смотрел сквозь пальцы, то допустить серьёзной опасности не имел права. Слишком много сил потратил на Сакара. После смерти старого лорда он всеми правдами и неправдами отвоевал право мальчика на то, чтобы жить, править, принять титул, положенный ему по наследству. Так хотел бы лорд.
А сам Сакар никак не удержался бы. Слишком уж он тихий. Почти незаметный. Тень. И каждый раз, когда кладешь на плечо руку, боишься, что рука провалится в пустоту.
Рамору приходилось делать за него всё. Наверное, старый лорд предвидел такой исход, когда много лет назад вытащил Рамора из сущего ада. И не зря приблизил к себе, к семье. Он знал: у Рамора больше никого нет. И он до последнего будет биться за старого лорда, а потом — за его наследие.
