Иоанн, как бы собираясь с мыслями, помолчал и продолжил:
— Ведомо также тебе должно быть, Бушуев, что уже более ста лет с запада, и не только из Польши, наступает на православные западнорусские земли латинская вера, сиречь католицизм. С Ягайло началось все… И успешно продолжается… Все великие князья, или почти все — латинской веры. Но был бы только один великий князь. Дело гораздо хуже: почти все окружение князей, паны-рада, то есть их боярская дума, также рьяные католики. О терпимости к другой нашей вере и слышать не хотят…
По голосу, по страстности его слов видно было, что все это до глубины души тревожит Иоанна. Он даже помолчал, чтобы успокоиться, и продолжил:
— Представляешь, какой костью в горле станет им православная великая княгиня. Какой напор и принуждение ей придется выдержать, чтобы сохранить свою веру, не перейти в латинство. Это главный ее долг перед Богом, перед Московской Русью и родителями…
После неоднократных пиров в великокняжеском дворце великое посольство выехало из Москвы.
Для получения грамоты относительно веры Елены и клятвы Александра о соблюдении мирного договора в Литву были отправлены послами братья Ряполовские — Василий и Семен. Они должны были передать поклоны Александру от всех сыновей Иоанновых, начиная с наследника престола Василия.
Иоанн дал послам наказ:
— Говорить накрепко, чтобы Александр дал грамоту о вере Елениной по списку слово в слово, если же он не захочет этого сделать, то пусть крепкое слово свое молвит, что не будет ей принуждения в греческом законе…
Посланцев из Москвы Александр принимал с торжеством, не скупясь на пиры и подарки. В Вильно ликовали по случаю успеха. Принимая послов, Александр спросил:
— А верно ли то, что к Елене сватались маркграф Баденский и герцог Бургундский?
— Им был дан ответ, что Елена — дочь великого князя московского, Божией милостью государя всея Руси, наследника Византии, и сватовство герцогов не соответствует этому статусу и значению…
Александр остался доволен таким ответом. Но дать грамоту слово в слово, как того требовал Иоанн, отказался. Заберезскому он доверительно сказал при этом:
— Московит хочет сесть нам не только на шею, но и на голову. Даже содержание грамот пытается нам диктовать…
Решили грамоту дать, но написать ее несколько иначе, чем требовал Иоанн. Долго думали-рядили, и получилась такая: «Александр не станет принуждать жену к перемене закона, но если она сама захочет принять римский закон, то ее воля».
