Требование свободного, непринужденного исповедания Еленой православной веры, которое также безусловно ставилось и другим претендентам на ее руку было вполне понятным. Этим самым Иоанн III создавал условия для вмешательства во внутренние дела других государств. Поспешность, с которой литовские послы согласились на все условия, объяснялась, прежде всего, тяжелым положением Литовско-Западнорусского государства. Одновременно паны-рада мечтали с помощью брака Александра и Елены заманить в свои сети Московскую Русь, как удалось Польше хитро провести их самих при заключении брака Ягайло с Ядвигой.
На следующий день послов опять пригласили к великой княгине. На этот раз они нашли ее в более просторной палате. На княгине были невиданные послами роскошные украшения.
— Видать все византийское, — успел шепнуть Петр Станиславу.
— Да, я такого благолепия и такой красоты не видел еще.
Здесь же, рядом с матерью, была и старшая княжна Елена. Этой миловидной, мечтательно-серьезной девушке уже исполнилось двадцать лет… Она родилась в великокняжеском тереме под звон колоколов, хотя и не оправдались надежды великого князя и княгини иметь сына-наследника. Маленькая княжна была названа греческим именем Елена, что означает светлая.
Самыми первыми впечатлениями ее раннего детства были обстановка великокняжеского терема с бесчисленными нянюшками и мамками, княгиней бабушкой и на почтительном расстоянии — строгие лица матери и отца. Княжна-ребенок бегала и резвилась по небольшим горницам терема. Вокруг себя она видела довольство, роскошь, расписные стены, мягко устланные полы, красивые одежды. Когда ей случалось попадать на половину матери, она видела красоту и богатство обстановки, дорогую утварь, драгоценности и диковинные заморские вещи.
С годами интерес и оживленные толки вызывало все, что выходило за рамки обыденной жизни: крестины, освящение храмов, крестные ходы, приезды удельных князей и княгинь, родственников матери, приемы иностранных послов. Со страхом и глубокой верой воспринимались ребенком, а затем девочкой-подростком чудные русские легенды и сказания. Они глубоко западали во впечатлительную душу девочки, будили ум и воображение, волновали.
Но порою в жизнь врывалось и тревожное. Бывало зловещий звон набатного колокола извещал о пожаре: горела то отдаленная часть Москвы, то Замоскворечье, то пламя гуляло у самых стен Кремля. А однажды и близ терема вспыхнула церковь Рождества, когда пострадала значительная часть отцовской казны.
