— Богатые люди у нас есть. Причина же того, о чем ты говоришь, пан Станислав, в другом: в домах своих, вообще же без особых удобств, как можно видеть, люди живут у нас смотря по чину и месту, занимаемому в обществе. Малочиновному человеку нельзя построить хороший дом: оболгут пред царем, что-де взяточник, мздоимец, казнокрад. Завистники много хлопот наделают тому человеку. Пошлют на службу, которую нельзя хорошо исполнить, и непременно упекут под суд, а там — батоги и казенное взыскание, продажа движимого и недвижимого имущества с публичного торга. А ежели торговый человек или крестьянин необычно хорошо обустроился, ему податей навалят. Одним словом, не строй хором выше царских…
— Да, пан Свибла, завистники и недоброжелатели везде есть. И у нас в Литве тоже, — только и сказал Станислав.
Но Свибла, поощряемый такими знатными и внимательными слушателями, не унимался:
— В нашей жизни все завещано от отцов и дедов: когда боярин в широком охабне и высокой горлатной шапке выезжает со двора на богато убранном ногайском аргамаке, чтобы ехать в Кремль челом ударить государю, всякий встречный видит, что это действительно боярин, и, как того требует обычай, кланяется ему до земли или в землю. Если ты мещанин или ремесленник, ты не станешь ни зимой, ни летом впрягать в телегу или сани больше одной лошади. Наши люди завистливы и нетерпимы, они не выносят ничего выдающегося, незаурядного, своеобразного. Но если ты хочешь блеснуть пред людьми, доставить себе удовольствие, кольнуть их завистливые глаза своей ли персоной, одеждой ли слуги или упряжью — делай это разумно и осторожно. Все должны быть уверены, что это следствие твоего трудолюбия, добронравия и благочестия…
Назавтра официальные переговоры продолжились. При обоюдном согласии было решено записать в грамоту, что оба государя, по обычаю, обязуются быть везде заодно, иметь одних друзей и врагов, князей служебных с отчинами не принимать. Но переговоры прервались, когда обсуждалось отношение обоих государств к Рязанскому княжеству. Литовские послы хотели, во что бы то ни стало сохранить условия договора Казимира с Василием Темным. Петр Янович и убеждал, и просил бояр учесть в этом деле и интересы Литвы.
— Смотрите и слушайте, паны бояре, — сказал Петр, разворачивая грамоту прежнего договора. Нужное место он нашел быстро и зачитал: «если великий князь рязанский сгрубит королю, то последний должен дать об этом знать Василию; тот должен удержать рязанского князя от грубости, но если последний не исправится, то Казимир может его показнить, и московский великий князь уже не должен вступаться». И далее, паны бояре, — сказал Петр, — наши бывшие государи установили, что рязанский князь может вступить в службу к королю, и что великий князь московский Василий не должен был мстить ему за это.
