Петр смотрел как его некогда любимая женщина, его жена, целуется с другим мужчиной, как он, задрав ткань платья, массировал ее обнаженные ягодицы. Его ручища тискали его жену, нагло разворачивали ее подбородок, требуя поцелуя, и она это делала. Он онемел, лишь только глаза хлопали, взирая на то, что происходило перед ним.
Петр смотрел и в какой-то момент стал осознавать, что ему это ужасно, ужасно нравится. Его жена… Значит, и он так же может нагло и бесцеремонно вести себя с ней как этот… Он вытянул шею, чтобы лучше рассмотреть, как пальцы Валерки пошли между ее ног.
Святые святых раскрылись, Петр замер, перестал дышать, пальцы похолодели. Ворота распахнулись, и ствол тут же воткнулся. Он старался не моргать, чтобы ничего не упустить, перестал дышать. Валерка дернулся, и женщина охнула. Петр представил, что это он за спиной своей жены, что это он в нее входит, а она, постанывая и виляя задом, ждет продолжения. Ствол как свая мелкими толчками стал погружаться.
Петр никогда не видел ее такой. Мог многое представить, думал и порой даже мечтал, что она однажды сделает это с другим, и он в гневе набросится на насильника. Но сейчас он сидел как мышка и нелепо пялился, как чужой член уходит в ее пещеру.
«Трахает, трахает», — эти слова как у сломанной пластинки заели в его башке. Ему позволили присутствовать, он мог только смотреть на эту сцену. Он зритель и не более того, его удел молчать и таращиться, облизываться, пускать слюну. Он уже мечтал, что сможет вот так же вечером… Но это только мечты.
Валерка сжал мои плечи и потянул к себе.
— А ты, сучка, умеешь ублажить.
Был ли это комплемент или издевка, но я ощутила себя на седьмом небе. Почувствовала, как он вздрагивал во мне, я еще расслабилась… Все…
Чем медленнее он это делал, тем сильнее возникало желание простого секса. Внутри меня буквально все извергалось, это неудержимое желание трахаться и еще раз трахаться. Я не видела его лица, оно мне было не нужно, только его руки и то, что было у него между ног.
Валерка не выдержал, схватил меня за бедра и вышел. Я вскрикнула, нет, не от боли, а от удивления, от того, что потеряла свою игрушку. Внутри все зудило, я попыталась дернуться, но Валеркина хватка была настолько жесткой, что кроме как подергать плечами я ничего не добилась. Он опять вогнал свою сваю и уже отточенными движениями, просто грубо затрясся.
Тут не пахло сексом, это было унизительно и в то же время так просто и свободно. Просто всепоглощающий трах. Я вскрикнула. Какой смысл себя сдерживать, строить из себя недотрогу, я просто женщина, у которой уже не было оков супружеской верности. Я могла себе позволить делать все, что мне вздумается.
