Сергей придвинулся к телевизору. С камерой, можно сказать, повезло — в этом плане. А то ведь телевизоров только 172 на 855 камер[2]. Большинство не имеет возможности ничего по ним смотреть. Так что пусть уж лучше раздражает сутки напролет…
К телевизору уже подтягивались многие из тех, кто не смотрел другие передачи. Через несколько минут должна была начаться криминальная хроника. И в кадре появится Юлька.
Юлька стояла на набережной Робеспьера и вещала о «Крестах», маячивших на заднем плане.
Между Юлькой и «Крестами» несла свои воды Нева, освещаемая ярким солнцем… А ведь когда сегодня днем Сергей смотрел на тот берег, ему показалось, что он видел там ее… Юльку… Только солнце слепило глаза, и он не был уверен. Или просто почувствовал, что она там?
— Э, так это же Лопоухий с Кактусом из сухоруковских. Ну пацаны дают! — воскликнул кто‑то из сокамерников.
"Это Юлька дает, — подумал Сергей, — а не пацаны. Значит, ждать маляву? Юлька что‑то придумала?"
Он уже давно понял, что рассчитывать ему больше не на кого.
* * *
В огромном кожаном кресле в позе отдыхающего тюленя развалился мужчина лет пятидесяти пяти на вид. Весь его облик излучал силу и власть. Рубашка на волосатой груди была расстегнута, и под ней были видны синие купола. Количество куполов — количество судимостей. На нескольких пальцах и на правой кисти остались шрамы от сведенных татуировок.
По обеим сторонам от властного мужчины сидели молодые парни. И одному, и другому было лет по тридцать. Все трое смотрели криминальную хронику. Когда передача закончилась, старший щелкнул «лентяйкой» и посмотрел вначале на одного парня, потом на второго.
— Ну что, звезды экрана? — процедил. — На хрена засветились? Мусорне захотели о себе напомнить? Чтобы они о вас не забывали? Вам этот головняк нужен? Или гуси улетели[3], когда эту биксу увидели?
— Это все она, — промычал Лопоухий. — Гадом буду, она…
— Она нас… — Кактус задумался, подбирая нужное слово, — приворожила!
— Да, Иван Захарович, — тут же поддакнул Лопоухий, — она как начала сладким голосом…
— Не гони пургу!
— Мы с Кактусом как заговоренные… Гадом буду! Даже не в курсах, как так могло получиться…
— Зато я в курсах! — рявкнул старший, но тут же успокоился и произнес в задумчивости:
— Без этой стервы, думаю, не обошлось. Серега один бы не потянул. Все беды в этой жизни от баб…
— Да, Иван Захарович, — тут же поддакнул Лопоухий. — Все зло от них.
— И о чем думал Господь, когда создавал Юлию Смирнову? — произнес Кактус.
