Это был третий вопрос на всех фестивалях.
- Дома никто фильма не видел. Его не хотели снимать — это другой вопрос, а что касается уже готовой картины — премьера в Белоруссии впереди. Я сознательно ее никому не показываю.
- Почему? — голос из зала.
- Не хочу раздражать публику.
- У вас были сложности в реализации темы?
- Нет.
- Вам никто не мешал?
- Им было не до меня! Валилась страна, надо было выжить.
- Вы бывали в Беловежской пуще?
- Да.
Это все вопросы из зала.
- Что вы можете рассказать о развале СССР?
Я подумал. Зал молчал. Ждал.
- Сцену, в которой Сталина принимают на обкомовской даче, я решил снимать в Беловежской пуще, там, где подписывали договор о разделе СССР. Мы приехали за две недели до подписания, осмотрели резиденцию...
- Что она собой представляет?
- Это место охоты польских и литовских королей. В пятидесятые годы Беловежскую пущу посетил Иосип Броз Тито. К его приезду Хрущев построил дворец. Он считался резиденцией Генерального секретаря ЦК КПСС. Дворец всегда находился в готовности номер один. На столе Генсека каждое утро перелистывали листок календаря в ожидании хозяина. Каждые две недели меняли запас продуктов.
- Вы были там после подписания?
- Был.
- Как вели себя Ельцин, Кравчук и Шушкевич?
- Это политический вопрос, не имеющий отношения к фильму.
Я не стал рассказывать о том, что узнал от сторожа дворца. Когда подписали документ о развале СССР, все сильно напились. Ельцин в одной рубашке вышел на улицу, пошел к вольеру, где находились зубры, требовал оружия, хотел залезть на площадку, откуда стреляют в зверей, но его туда не пустили. За ним по пятам ходил Шушкевич... Потом пошли звонить в Америку... Потом Горбачеву... Пили и гуляли до самого утра.
Все эти вопросы задавала мне Розалинда Сарторти, немка итальянское "разлива", профессор Свободного университета Западного Берлина. Она подошла ко мне после пресс-конференции.
— Я хотела бы пригласить вас в Западный Берлин,— сказала она, когда мы познакомились.— Хотела бы показать ваш фильм нашим студентам. Это очень интересная публика, они представляют Европу.
— Спасибо.
— Когда вы могли бы приехать?
Мне нравятся такие вопросы. Им кажется, что я могу в любой момент купить билет и прилететь в Германию. А паспорт? А виза? А очереди в МИД? Им не понять, что мы с ночи занимаем очередь, чтобы через сутки попасть к чиновнику МИДа; в МИДе над тобой поиздеваются от души, заставят несколько раз переписать документы. Это наша социалистическая реальность, и Западу никогда не понять наш менталитет.
