И плач, и слёзы... | страница 77
— Ста-лин! Ста-лин! Ста-а-лин!
В ответ на рев публики Петренко по ступенькам спустился в зал, и тут началось то, что нельзя заранее написать в сценарии, придумать перед съемками — в едином порыве люди бросились к Сталину, целовали руки, лацканы пиджака, сапоги.
Я видел все это на мониторе, ждал развязки фантастической сцены.
— Ста-лин! Ста-лин! Ста-а-лин!
Развязку придумал Петренко.
Он слышал рев, видел безумные глаза и не мог двинуться с места. Масса не принадлежала себе, она принадлежала Идолу! Наступал момент осознания происходящего. И Петренко стал отступать. Но разве можно Идолу оставлять массу? Они бросились за ним, стали удерживать, целовать руки и ноги.
— Ста-лин! Ста-лин! Ста-а-лин!
За сценой его поймал продюсер, стал уговаривать вернуться к народу, а он бежал по длинному коридору, закрыв уши руками...
— Ста-лин! Ста-лин! Ста-а-лин!
Это все запечатлено на пленке, вошло в редакцию фильма. Это самая лучшая сцена в фильме. На фестивалях в Европе журналисты часто спрашивали: как снималась эта сцена?
Здесь дух нашего народа, наша история! Только наш народ мог поверить вымышленному Сталину, целовать его руки и ноги. Эта сцена — показательный пример актерской режиссуры, когда гений великого актера поворачивает весь фильм, поднимает его художественную планку.
У меня в архиве сохранилось огромное количество фотографий героев фильма с народом. Все рвались к Сталину. Петренко усаживали в центре сцены, а сами садились на корточки, ложились на пол,— только бы оставить память своим потомкам.
Когда-нибудь, в XXI веке, внук или внучка скажет:
— Вот это моя бабушка... А вот это — Сталин!..
Воспоминание шестое
Осознание того, что произошло в Гродно, придет ко мне через несколько лет, когда я приеду в Западный Берлин на встречу со студентами гуманитарных факультетов Свободного университета.
После просмотра "Кооператива “Политбюро”" меня принял президент университета в своем знаменитом особняке, где когда-то размещалось командование американских оккупационных войск в Западном Берлине.
— Русские историки недооценивают роль Иосифа Сталина в русской истории и истории всей Европы,— сказал он, когда мы познакомились.
Мы сидели в его огромном кабинете и пили кофе.
— Придет время, и новое поколение оценит Иосифа Сталина.
— Они сегодня его не знают, а что будет потом?
Президент встал, прошелся по кабинету.
— О-о, вы ошибаетесь, господин Пташук.— Он делал ударение не на "у", а на "а".— Осознание истории — в будущих поколениях!