Режиссеру отводилось место в углу, у пульта. Ему говорили, когда сделать громче, а когда тише. Во время просмотра никто не переговаривался, все имели при себе блокнот и маленький фонарик, чтобы по ходу просмотра записывать замечания.
Все сценарии, которые были в запуске на студиях страны, работники Комитета знали назубок, потому что сценарии и режиссеры утверждались ими. К тому времени руководители Госкино СССР меня хорошо знали. Это они принимали решения о присвоении моим фильмам первой категории. От этого решения зависело все: студия получала премии, режиссер — большие "постановочные" деньги. По тем временам за фильм первой категории я мог купить машину и несколько лет жить с семьей не работая. Кинорежиссеры всегда считались обеспеченными людьми, но чтобы этого добиться, надо снять хороший фильм, что не так-то легко было сделать. Сценарий так фильтровался, что от него оставались рожки да ножки. Писалось несколько вариантов, и по каждому варианту принимались решения, писалось заключение за подписью ответственного редактора Главной сценарно-редакционной коллегии Госкино СССР, отправлялось в республику, где действовал точно такой же Комитет по кинематографии со своей Главной сценарно-редакционной коллегией,— здесь принималось решение по полученному из Москвы заключению, и только тогда отправлялось на студию, и режиссер мог с ним ознакомиться.
На эту переписку уходило много времени, но так была устроена кинематографическая машина, остановить или поменять в ней какие-то "гайки" казалось невозможным. Тем не менее с начатой в стране перестройкой многое стало меняться. Еще два года назад и речи не могло быть о "Нашем бронепоезде". Сценарий был под запретом больше двадцати лет, и Женя Григорьев уже не верил, что он будет поставлен.
Когда закончился просмотр, все молча встали, молча разошлись по своим кабинетам, чтобы потом собраться и объявить свое решение.
В коридоре меня задержал Армен Николаевич Медведев, главный редактор Главной сценарно-редакционной коллегии Госкино СССР, обнял и тихо сказал:
— Молодец!
Так они всегда делали! Если фильм нравился, они втихаря, чтобы другие не видели, проходя мимо, хлопали по плечу или щипали за бедро. Если после просмотра фильма тебя никто не ущипнул — кранты фильму! То же самое происходило в туалете — попробуй высиди три часа в зале! Оглядываясь по сторонам, чтобы не было лишнего глаза, они говорили хорошие слова, но во время обсуждения могли заявить совсем другое. Я всегда поражался этому! В туалете хвалят - в кабинете ругают! Где правда?
