Я пришел на студию в 1974 году. После окончания Высших режиссерских курсов Госкино СССР меня распределили на "Беларусьфильм". Я застал Владимира Владимировича Корш-Саблина, еще молодыми были Витя Туров, Игорь Добролюбов, Виталий Четвериков, Борис Степанов. Студия была в расцвете. Помню, незадолго до смерти меня позвал к себе домой Корш-Саблин.
— Мне понравился твой первый фильм,— сказал он мне.— Ты что, хочешь снимать детское кино?
— Не хочу.
— Сценарий есть?
— Нет.
Я тогда находился в эйфории от полученных призов за фильм "Про Витю, про Maшy и морскую пехоту", и мне казалось, что снимать кино — пустяковое дело, что написать сценарий еще проще, поэтому не ломал голову, что мне дальше снимать.
Корш был мудрый старый человек, опытный режиссер.
— Так у тебя ничего не получится!
— Почему?
— Кино — жестокое дело. Ты не успел прийти на студию, а уже стал соперником для всех режиссеров. Тебя уже не любят!
Для меня это было открытием.
— Почему? Я здесь еще ничего не снял!
— Потому и не любят, что ты пришел с призами. За тобой уже стоят награды. Госкино дало высшую категорию твоему первому фильму. В коридорах ты поносишь фильмы студии! Так ничего не получится. Тебя съедят! Кино — не театр, кино еще более жестокое искусство, чем театр. Ты же работал в театре?
— Я закончил Щукинское училище! — с гордостью сказал я.
Корш-Саблин пристально посмотрел на меня и улыбнулся.
— Будь скромен!
Я на всю жизнь запомнил эти слова. Их скажет Ульянов в фильме "Кооператив “Политбюро”" Алексею Петренко, который играл там актера.
— Я хочу, чтобы ты закрепился на студии! Ты белорус, а на студии мало национальных кадров. Вот Витя Туров, теперь ты... Я верю в тебя, но помни, что я тебе сказал! Будь скромен!
Через месяц мы хоронили Корша. Гроб с его телом стоял в филармонии. Проститься с ним пришла вся студия. Все плакали.
Игорь Добролюбов подошел ко мне у входа в филармонию и сказал:
— Ну что? Завоевывать студию приехал? — Я обалдел.— Ты думаешь, что ты один национальный кадр? — И поднес к моему носу указательный палец.— Сперва побегаешь по площадке, а потом будешь снимать! Понял?
— У кого? — Я с трудом сдерживал себя.
— У меня!
Он был пьян, от него сильно разило водкой.
— У тебя — никогда! — сказал я.
И с того времени у нас нет никаких отношений.
На кладбище ко мне подойдет директор студии, отведет в сторону и скажет:
— Перед смертью Владимир Владимирович просил меня, чтобы мы берегли тебя. Сказал, что на тебя вся надежда.
