Но его приятель хлопнул его по затылку и выкрикнул:
— Мы… да, я пойду! Кто меня удержит? Это не грязный…
Проклятый ветер Зунда. Он ревел с такой силой, что конец фразы унесся вдаль, как испуганная ворона.
Мы вошли.
Но не сделали даже десяти шагов. Нет, пяти, четырех!
— Ты видишь его, ты видишь его? — простонал тот, который колебался.
Они громко вскрикнули и выбежали на улицу. Я побежал следом за ними. Я не знал, по какой причине, но у меня возникла смутная мысль, что я увидел нечто ужасное, которое двигалось прямо к нам из глубины церкви.
Я пытался их догнать и выяснить, чем могло быть «это».
Вокруг Мраморной кирхи полно переулков, в которых каждое оконное стекло выглядит горящим зеленым светом донышком бутылки и царит зверская тишина, как после жуткой попойки, когда уже не слышно ни песен, ни слов.
Я не нашел беглецов. Только ветер Зунда издевательски смеялся мне в спину.
* * *
В тяжелых сумерках я следил за опечаленной тенью.
Нас разделял противный северный дождь.
Тень вела меня по еврейским улочкам мимо бесчисленных сараев, воняющих крысами. Она увлекала меня в предместье города.
Это существо, по спине которого колотил дождь, тащит, казалось, на плечах неимоверный груз печали.
— Боже, как он печален! Боже, как он печален! — повторял я.
Он тащил меня, как ребенок тащит на черной невидимой веревочке мышь, сделанную из лохмотьев и пакли.
Вдоль дороги тянулись развалины: два недогоревших в пожаре дома, тонувшие в грязи лачуги из пропитанного битумом картона, сорняки, выбирающиеся на дорогу. Тень толкнула дверь, дверь, на которой было написано имя.
Имя, которое долгие годы сеяло панику в моей душе!
Я с ужасом понял, что существо, шедшее передо мной под дождем, было Судьбой.
Моей бродячей Судьбой, которая замерла перед этим именем, как отчаявшиеся люди на мгновение замирают перед бездной, окном на верхнем этаже или парапетом ночной реки.
Я тоже толкнул дверь.
Теперь я знаю, думаю, что знаю.
Когда мы устаем от ругани барменов, которым уже не в силах заплатить, а дождь слишком холоден и полицейские сволочи бродят вокруг ночных прибежищ, нас принимает Жарвис.
Это — таверна без вывески.
Опасайтесь подобных мест. Здесь собираются ужасные незнакомцы с лицами, в глазах которых поселилось небытие и на которых легко прочесть преступные умыслы.
В глубине находится высокая стойка из черного дерева, позади которой слышен странный ропот, но никому не ведомо, что это. А раз так, то зачем беспокоиться? Войдя внутрь, чувствуешь собственное неизмеримое отчаяние. Оно так велико, что все окружающее тебя съеживается, как мороженое яблоко.
