.
Но эта таверна не существовала ни для Сандерса, ни для кого другого, поскольку располагалась вне времени комиссара и его сограждан, как, впрочем, и жизнь самого господина Нотте.
Но ни Сандерс, ни остальные не были причастны к тайнам старой красной книги, и Ночному Властителю до них не было дела.
Эта жизнь Теодюля Нотте ничем не напоминала сновидение. Прекрасного декора таверны и горячей любви Ромеоны, или мадемуазель Мари, хватало, чтобы сделать ее радостной и беззаботной.
— Хотите вновь увидеть «других»? — спросила однажды любимая женщина.
Теодюлю потребовалось некоторое время, чтобы понять ее слова.
Это произошло в один прекрасный полдень, прохладный, но светлый и приятный.
Они покинули таверну и спустились по улице Королька. Площадь Сен-Жак была заполнена народом, поскольку была сооружена эстрада, и деревенский оркестр играл во всю мощь медных инструментов и больших барабанов.
Они невидимками прошли сквозь веселящуюся толпу, ибо жили вне времени толпы.
Когда они пересекали мост и увидели, как залитые солнцем глубины Хэма открылись перед ними, господин Нотте вздрогнул.
— Мы идем… ко мне? — спросил он.
— Никаких сомнений, — ответила мадемуазель Мари, нежно сжимая ему руку.
— А?.. — начал он с некоторым страхом.
Она пожала плечами и увлекла его за собой.
Когда он толкнул дверь лавочки, то услышал, что с этажа доносится нежная песня.
Откуда несешься, гонимое ветром… прекрасное облако…
Он вовсе не удивился, когда увидел в гостиной капитана Судана, мадемуазель Софи перед клавесином и свою мать, вышивающую ужасные желтые комнатные тапочки. Его не удивило, что он уселся рядом с отцом, который курил длинную голландскую трубку. Ничто в этом воскресном собрании не позволяло думать, что эти существа были отделены от него тридцатью годами загробной жизни. Никто его не приветствовал добрым словом, и никто не удивился, что пятидесятилетний Теодюль сидит рядом с мадемуазель Мари. Теодюль обратил внимание, что на его подруге толстое шерстяное платье, расшитое бисером, а не легкий шелковый туалет с серебряными нитями, в котором красовалась Ромеона, когда они покидали Таверну Альфа. Но он воспринял все это, как само собой разумеющееся.
Они с аппетитом отужинали, и Теодюль вспомнил вкус винного соуса к луку шалот. Секрет этого блюда мать тщательно оберегала от других.
— Послушай, Жан-Батист… из книг ничего хорошего не почерпнешь!
Так мама Нотте нежно журила мужа, который жадным взглядом окидывал библиотеку.
