– Ну вот, что я говорила?! Все должно быть хорошо…
Тут дверь снова отворилась, и на пороге появился Франц Альбертович Пожарский, поселковый голова. Его кирпично-красное лицо с васильковыми глазами было невозмутимо, рукопожатие – небрежно и хватко, как у силача, не знающего, куда девать мощь богатырскую, – и, каждый раз пересекаясь с ним, я думал об этом человеке, что наглость – его вторая натура.
– Можем ехать, – гортанно возвестил Пожарский, подергивая головой, как норовистый боевой конь. – Все готово. Федюк давно на Горке, ждет…
– Поехали!
Женщина громыхнула отодвигаемым стулом, выбралась из-за стола и, величественно проплывая вслед за поселковым головой, обдала нас ароматом тонких заграничных духов.
Придержав Кравца за локоть, я спросил взглядом: что это было?
– Самсонова, – шепнул тот, двигая сросшимися бровями. – Народный депутат от нашего избирательного округа. Хочет познакомиться. Где лучше, если не на природе? Уха, шашлык, то да се…
Ну что ж, уха так уха.
«Галька Самсонова, – едучи в машине, припомнил я слова всезнающего Лёпика. – Галочка! Галюся! От коровьего хлева в одном платьице явилась – в секретарши проситься. Село и люди. «Рідна мати моя, ти ночей не доспала». Отмылась, почистилась, выучилась складно говорить, и теперь вот где! Мужа здесь оставила, на хозяйстве: корова, куры… Пьянюга у нее муж. Был мужик, да весь вышел… Ну а я для нее вместо крестного: наставил на путь… Галька помнит, она – с благодарностью… Когда-нибудь сведу вас…»
Я закрыл глаза, представил вальяжную матрону, одетую с иголочки, со шлейфом аромата «наваждение» от Calvin Klein, и рядом с ней краснолицего Игната Ковтуна, напоминающего не то кладовщика, не то возбужденного, потирающего лапки хомяка, и невольно улыбнулся: сладкая парочка, гусь да гагарочка!
Между тем мы выехали из поселка на трассу, промахнули около пяти километров, свернули на разъезженную грунтовку и заскакали по выбоинам и ухабам, забирая все больше в гору.
– Машинка, машинка!.. – любовно приговаривал Кравец, наворачивая рулем, будто заправский гонщик. – Нет лучше машины для наших дорог, чем «Нива». А, Николаевич?..
Выехав на вершину холма, густо заросшего травой, утыканного кое-где невысоким кустарником и чахлой кривобокой акацией, машина на некрутом вираже остановилась.
Пожарский и Самсонова были уже здесь. Мадам депутат толковала о чем-то пышнотелой женщине, похожей на колхозную повариху. Боевой конь Пожарский, наполовину скрывшись в багажнике служебного УАЗа, гремел и звякал бутылками со спиртным; затем достал стопку одеял грязновато-серого цвета и на вытянутых руках потащил к импровизированному столу.
