Губы его дрогнули, глаза увлажнились, но мужественной рукой он отер скупую слезу. Затем поворотился к уступу скалы над речушкой, на котором угадывались очертания строящегося храма, забранного в металлические леса, – даже не храма, а ажурной колокольни, устремленной к небу, как горящая свечка. Перекрестив на скалу выпуклый лоб, Сусловец продолжил:
– А вот храм – сыну, Володьке. Владимирский храм, а?! Я уже заказал иконостас – нигде больше не будет такого иконостаса. А за храмом построю Володьке дом: женится – пусть живет, как хочет, но чтобы рядом. Отец, сын, род – вместе, как раньше жили. Вот такая мечта. Как думаете, Евгений Николаевич, сбудется или нет?
Непременно сбудется, заверил я. А про себя добавил, что хорошо бы эту патоку запить стаканом холодной родниковой воды.
Состояние душевного разлада во мне с каждой минутой усиливалась: излияния здоровенного мужика, сентиментальность со слезой и вместе с тем настороженно-цепкий взгляд и ухватки человека, прошедшего огонь, воду и медные трубы, казались мне смешными и неискренними. И в то же время не отпускал стыд: как-никак, именно Иван Николаевич помог мне, и вот теперь я накатил на него губу. Ну неумен он, зато хитер. Ох как хитер! И средств не выбирает, судя по характеру, прет напролом, если выходит не так, как ему пожелалось. Но ведь не один он такой…
– А, черт! – воскликнул Сусловец голосом артиста Джигарханяна из мультфильма «Банкет»: мы медленно поднимались в гору, к недостроенному особняку о трех этажах, и на крутой притоптанной дорожке он оступился и едва не подвернул ногу. – Когда-нибудь здесь будут ступени. А пока хочу показать кое-что, – запыхавшись, настойчиво увлекал меня за собой он.
По широкой, еще не оборудованной перилами лестнице мы поднялись на крыльцо, открыли временную щитовую дверь и вошли в дом. Здесь было сумеречно и тихо, изо всех углов тянуло сквозняком, пахло сухой глиной и древесной стружкой. Но ни бетонные перекрытия, ни коричневато-серая штукатурка стен не скрывали будущей роскоши огромного зала, высоких потолков и арочных окон дома. А когда поднялись на верхний этаж и посмотрели оттуда в окно, на дальний лес, на равнину, расстилающуюся у подножия холма, на змеиную чешую реки и на облака, кочующие у самых глаз, дух у меня захватило от восторга: вот так место, вот так красота!
– Да! – только и смог произнести я с колотящимся сердцем. – Что-то невероятное!
– Здесь у меня будет спальня, – просиял от похвалы Сусловец. – Утром встал, а за окном – благодать. Посажу у дома сирень, приважу соловьев – что еще нужно человеку для счастья?!
