После завтрака я отмыл до блеска накопившуюся за несколько дней посуду и под пение Blur отправился в студию. Не стал там задерживаться, только захватил картинку с пчелкой Люси и девочкой в голубом платье, набросок ожерелья и фотографию машины Лилы на Парадайз-Роуд. Все это я разложил на столе в гостиной и принялся внимательно изучать.
Из того дня, когда ко мне приезжала Лила, выпали несколько часов. Граница между реальностью и миром таинственных фургонов, исчезающих трупов и волшебных фотографий пролегала именно там. Что же было известно Марку? Что он скрывал от меня?
В тот же вечер я поговорил с Тришей. Попросил прощения, пообещал, что постараюсь больше не срываться, и признался, что готов принять помощь. Я не врал. И Триша мне поверила. Не знаю, что сильнее на нее подействовало: моя искренность или отсутствие Моргана, но бывшая разрешила мне приехать к Дженни с единственным условием, что мы останемся дома под ее присмотром. Я не стал спорить. Триша заверила меня, что Морган такое наверняка одобрит. Я чуть было не сказал, куда он может пойти со своим одобрением, но вовремя прикусил язык, чтобы не разрушить едва установившийся худой мир.
Во время разговора я бродил по дому и незаметно для самого себя забрел на задний двор. В дом я вошел улыбаясь: дела определенно шли на лад. Оставалось только позвонить Дону и рассказать о последнем срыве.
Blur запели «This is a low». Когда я вернулся в гостиную, оказалось, что чудеса на сегодня не закончились. Краем глаза я заметил движение за окном и, обернувшись, встретил чей-то пристальный взгляд. Мне понадобилась целая вечность, чтобы понять: с той стороны на меня смотрела Мэгги Берк, та самая Мэгги Берк, только с другой прической; мы миллион раз слушали Blur вместе, а «This is a low» была одной из наших любимых песен. Невероятно.
Мэгги уехала в Лондон пять лет назад. Наша дружба, из которой в свое время выросла подростковая влюбленность, была крепка, но слишком много воды утекло с тех пор; Мэгги успела выйти замуж — а по слухам, и развестись, — у меня родилась дочь. Но оставалась еще память о днях, когда наше с Мэгги и Россом боевое братство было нерушимо. Увидеть у себя под окном Мэгги Берк было все равно что вернуться в детство.
Мэгги махала мне рукой и что-то говорила.
Впустишь ты меня, наконец?
Я распахнул дверь, и мы уставились друг на друга, как два идиота, не зная, что делать дальше. Мэгги теперь была со мной почти одного роста, стрижка стала немного короче — и, надо сказать, намного элегантнее, — и время, когда моя подруга из принципа одевалась во все черное, судя по всему, миновало. Теперь на ней были джинсы и яркая майка с надписью
