...А до войны родители купили пианино. Мама хотела, чтобы я музицировал, и отдала меня в музыкальную школу, где я, как говорят, долбал каноны и гаммы, выполнял под палкой упражнения, чувствуя, что никакой я не музыкант - слуха нет. Но мама с бабушкой твердили, что плюс к хорошему образованию необходимо овладеть инструментом, мол, выучишь что-нибудь красивое, сыграешь в нужный момент, и все подумают: "Смотрите-ка, он не только мяч гоняет, он еще и на пианино играет!". Но не нужно мне было это!
Помню, пианино стояло открытым, когда пришла почтальонша. Из всех квартир сразу высыпали люди. Она протянула маме конвертик (в моей памяти он запечатлелся почему-то, как сложенный треугольник). Мама открыла его при мне - а там напечатанные слова, и от руки что-то дописано. Мама вскрикнула и рухнула на клавиши пианино.
Вот с таким звуком пришло известие о смерти папы. Этот звук врезался в мою память навсегда.
С тех пор я к инструменту не подходил и к клавишам ни разу в жизни не притронулся.
Мое первое прикосновение к искусству
Из военного времени особняком стоят воспоминания о моем первом прикосновении к искусству. Это было совершенно фантастично. Наша школа располагалась неподалеку от знаменитого Новосибирского театра оперы и балета - самого большого театра в Сибири. Однажды в класс пришел дяденька и сказал, что для хора цыганят в опере "Кармен" нужны мальчишки. Указал пальцем: ты, ты, ты. Отобрал пацанят приблизительно одного роста, из соседнего класса взял ростом побольше - чтобы разнообразная была публика, и повел нас в оперный театр.
Пришли. Фойе огромное, окна огромные! Сжалось все внутри от испуга, сердце делало немыслимое количество ударов. А этот дяденька (почему-то я запомнил, что его пиджак на локтях сильно лоснился) стал вызывать нас по одному к инструменту, нажимал клавишу и заставлял пропеть ноту. Сидя в конце зала, я с ужасом ждал момента своего позора...
Но все закончилось благополучно, потому что появился еще один большой дяденька, очевидно, главный, который сказал: "Чего ты тут дурью маешься? Чего ты их мучаешь? Оденем пацанов в костюмы, загримируем, они пробегут туда-сюда, а за них очень аккуратненько споет женский хор. Так что, ребята, приходите все". Тот согласился. Действительно, чтобы заполнить ту сцену, много надо было народу.
Пару раз вызывали нас на репетиции: давали команду "Бежать!", и мы носились туда-сюда изо всех сил.
Наступил день премьеры. Завели всех в костюмерную, обрядили нас в какие-то лохмотья и быстро загримировали, причем мазали, как хотели - мы только подставляли свои физиономии. Потом тот главный дяденька сказал: "Сойдет".
