Для вновь поступивших организовали экскурсию: разводящий распахивает двери и говорит: "Вот видите этих сержантов, они притесняли нас, теперь уже хорошие, перевоспитанные". А там с фингалами ребята сидят.
А вечером вдруг открываются двери: "Ребята, все на суд!"
В огромную солдатскую камеру собралось множество народу, причем только солдаты и курсанты - ни сержантов, никого из имеющих звания нет.
"Итак, это высший суд. Вас осудили, но это был не суд. Сейчас будем судить вас по-настоящему. Вот прокурор, вот судья, его помощник, вот следователь, адвокат". Чепуху всякую говорят - все, что знают.
Вся печка в этом "зале заседания" и кусок побеленной стены около нее мелко исписаны: зафиксированы фамилии тех, кто среди солдат, в своей среде, вел себя недостойно. Тот, кого в этот список вносили, получал следующее наказание: должен был лечь на лежак, снять штаны и получить по оголенной заднице столько ударов интересным инструментом, сколько суд присудит.
Смотрю, экзекутор длиннющими руками ловко залазит в печку, копается в дымоходе, словно заначку ищет, и вытягивает оттуда здоровую суповую ложку, какой в старинных романах или кинокартинах разливали в тарелки суп из супниц. Красивая, увесистая! Ею можно было при желании отбить все, на чем сидишь, в два счета - а там выбирают мастеров!
Ложка эта, видимо, надежно была пристроена в печке, потому что ее оттуда не вынимали даже тогда, когда топили.
Чую, дело плохо, ощущение такое, что "ситуации" не избежать. Я говорю:
- Гражданин судья, даже в древние времена, когда отрубали головы топором или на гильотине, когда терзали собаками, побивали камнями, даже тогда обвиняемому давали последнее слово. Почему же вы нам не даете?
Главный говорит:
- Не возражает никто? Давай, говори.
Я говорю:
- Начальство, зная, что тут действует справедливейший суд, самый справедливый из всех судов, которые когда-либо существовали (это вы), нас несправедливо обвинило. Причем наказывать нас оно будет вашими честными руками! Руководство знало, что приговор будет приведен в исполнение этой ложкой! Ребята, не они, а вы будете нас несправедливо карать! А мы с утра ничего горячего во рту не держали, и это большой минус для армии (я не помню даже, кормили нас или нет - просто рискнул, нырнул как рыба в холодную воду, не зная, чем это кончится, нес, что в голову приходило).
- Стоит прислушаться, - говорит судья в наколках, - давай дальше.
Ну, тут я и разошелся: и Хлестакова им читал, и отрывок из "На дне"...
