Закончили стрелять, построили всех, ну, и штабные генералы перед строем нас с Сашей Картузовым первых благодарят. Мороз по коже: все в лампасах, красивые, одеколоном надушенные, руки нам пожимают - молодцы, ребята, хорошо стрельнули! А завкафедрой Терешенок, серьезный такой вояка, сперва руку приложил к козырьку, затем нам пожал и говорит: "Теперь я понял, какие вы у меня орлы!"
А интеллигентный человек Устинович, тот хитро на нас смотрит, улыбается... Предполагал, что тут какая-то "химия" есть, что, видно, этот дуэт сообразил что-то: один все в театре крутится, артист, другой - такой здоровый, что мог зажать кого угодно в угол, мол, помогай (Саша был крепкий, красивый парень, до университета окончил физкультурный техникум).
Однако тайна наша так и осталась нераскрытой, и о том, какие мы "орлы", знали только три человека: я, Сашка да тот солдатик.
Суд
После стрельбы следующий экзамен - строевая подготовка. Обычно, маршируя, все пели: "Пропеллер, громче песню пой, неся распластанные крылья! За светлый мир на смертный бой..." - одно и то же репетировали. А мы к смотру придумали свою песню на мотив "Калинки-малинки":
Нахлебавшись каши пшенковой,
Ходит войско Терешенково.
Калинка-малинка моя.
Не работает машинка моя.
Устинович улыбается -
Он бифштексами питается.
Калинка-малинка моя.
Не работает машинка моя.
А Маруся в воскресение
Привезет мне подкрепление.
Калинка-малинка моя.
Заработает машинка моя!
В слова-то проверяющие не вслушиваются никогда - ну, орут чего-то и орут. А у нас все расписано было: где пиано должно смениться крещендо, престо - анданте, легато - стаккато - в общем, где грустно петь, а где весело.
Я с утра начистил сапоги. Все на плацу. И вот это войско Терешенково как рвануло во все глотки, да с весельем, да с удалью!
Только прошли - Устинович дает команду: "Добролюбова, Картузова, стрелков этих, на гауптвахту!"
Подошли ребята (для нейтрализации нашего сопротивления), и нас с еще несколькими соавторами быстренько препроводили на "губу".
А так называемая "губа" - это очень интересно, это почти тюряга, только со своими определенными законами. Специальное огороженное одноэтажное, здание, часовые стоят, внутри множество камер (комнаты с окошком под потолком, доски и табуретки) и отдельная огромная солдатская камера. Доски с выступом, чтобы можно было голову приютить, кладутся на табуретки, и ты спишь, шинелька тебя только наполовину закрывает... Ничего, приспосабливаешься.
