Сегодня, не позволяя мне завыть от безделья, от угнетенности своим положением, от теперешнего состояния моей души, один из осколочков памяти вдруг стал таким ясным, прозрачным, светящимся, словно говорящим: "А что же ты? Давай по стопам учителя, и что сможешь, сделай!".
Я эту книгу посвящаю своему дорогому Учителю - Михаилу Ильичу Ромму.
Если книга не удастся, я заведомо прошу у него прощения. А если приблизительно получится, то и за это я благодарю Михаила Ильича, ведь несмотря на то, что во ВГИКе Ромм учил меня режиссуре, своим примером он еще и заставил меня заняться делом, мне не присущим, хотя до ВГИКа я и окончил факультет журналистики.
К осколочкам памяти, которые я буду собирать на ваших глазах, я отношусь очень ревностно и хочу, чтобы в книге, посвященной Ромму, были воспоминания только об очень хороших людях, которые в моей жизни сыграли определенную роль. На этих страницах не должно быть имен ни подонков, ни подлецов, ни мерзавцев, ни предателей, которые в жизни были и есть. Думается, что они, если, конечно прочитают, обязательно вспомнят свои поступки, свои деяния, но я их упоминать не хочу и без вынужденности не буду.
***
Первый съемочный день каждой новой кинематографической картины обставлен своеобразно. Многие, включая самих кинематографистов, совершающих данный обряд, не понимают, зачем это делается, но происходит следующее.
- Внимание, приготовились! Аппаратная, мотор! - произносит режиссер.
- Есть! - отвечают оттуда.
- Камера!
- Есть!
Тогда режиссер (либо второй режиссер, либо ассистент) берет специально принесенную загодя тарелку, недорогую, простую, и шваркает ее о штатив камеры или о железную площадку, на которой стоит камера. После этого раздается режиссерское:
- Стоп!
И все бросаются собирать себе на память по осколочку.
Как я думаю, смысл этого действа заключается не только в том, чтобы все прошло удачно, но также в том, чтобы все из съемочной группы доработали до конца и по завершении могли принести свой осколочек, свою лепту и вновь сложить тарелку. Однако самого сбора воедино глиняных кусочков никогда не происходит, по крайней мере, в моей практике не происходило: все настолько выматываются и так устают за время работы над картиной, что уже не до этого.
"Внимание, приготовились! Начали!" - и тарелка бьется... Вот так мне хотелось бы и начать свою книгу. Только хочется отчего-то, чтобы тарелочка эта была покрыта тонким зеркальным слоем серебра, в котором отразилось бы все. Но так не бывает, к сожалению, и ты вспоминаешь жизнь по фрагментам своей разбитой памяти, и это очень кропотливый труд. Да, наверное, и не надо пытаться вспомнить все: остается, врезается лишь то, что очень дорого тебе, что тебя восхищало, возмущало, ранило, удивляло, приносило тебе счастье.
