Наконец дверь распахнулась. На пороге появилась хмурая сонная Беатриса с кувшином в руках. Эта дебелая с плоским лицом и оттопыренной губой бабища была старшей служанкой в доме Торрес, а еще, как шептались на кухне, ведьмой. Беатриса одинаково хорошо умела превратить дурнушку в красавицу или выгнать нежеланный плод, и еще многое и многое, что только подразумевалось. Пожалуй, слуги больше боялись только Тересу. Просиявшая Тереса дала знак поторопиться, Беатриса лишь фыркнула. Она как раз не боялась никого и ничего.
Не поклонившись, служанка прошла тяжелой походкой по спальне, поставила кувшин на столик и убралась к комоду. Комод из красного дерева был хранилищем меских полотен, драгоценных старых кружев из Заморы, шелковых носовых платков и постельного белья. Беатриса долго гремела ящиками и наконец вернулась к столику с охапкой узких резных полотенец. Кармела смотрела, вскинув брови, как она с нарочитой медлительностью наливает в купальницу белую жидкость, дует на пальцы, размешивает жидкость длинной серебряной ложкой.
— Ну, и что это? — спросила Кармела, глядя то на Беатрису, то на рассерженную ее медлительностью Тересу.
— Ну-ка, подставьте личико, госпожа, — ворчливо сказала Тереса, заставляя ее откинуться на бархатную спинку кресла и обвязывая полотенцем волосы, чтобы не лезли на лоб.
— Да оставьте вы меня! — возмутилась Кармела, пытаясь уклониться от ее рук. Тереса ловко завязала полотенце узлом на ее затылке, придержала голову. Беатриса между тем зачерпнула в ладонь жидкость из чаши и одним шлепком раз мазала по лицу Кармелы.
— Оу-я!.. — взвизгнула та: жидкость была горячая.
Тереса быстро подставила еще одно полотенце, чтобы жидкость не пролилась на платье.
— Опустите руки в чашу, госпожа, — велела Беатриса. — Поскорее, пока не остыло.
И видя, что хозяйка, не торопится, крепко взяла ее за кисти и едва ли не силой всадила их в горячую белую смесь.
— Ну потерпите, не горячо совсем. Фу, какая же вы упрямая!..
Почувствовав, что сопротивление Кармелы ослабло, она выпустила хозяйку и жесткой горячей рукой стала втирать зелье в ее щеки и лоб.
— Отстань! — шипела Кармела сквозь зубы.
— Нет, вы поглядите! — восклицала Беатриса яростно. — Поглядите на себя!
Кармела невольно взглянула в зеркало и прыснула: лицо и шея заляпаны белым, на волосах полотенце, только глаза сверкают, как угли.
— И она еще смеется, господи! Ладно, подкраситься не хотите, но загар… Да ни одна мужичка на поле так не почернеет!
