«Какое правило?»
А такое, что все мужчины – свиньи. Маттиас был всепрощающий и добрый, единственный человек, который все о ней знал и все же ее любил. Может быть, именно поэтому Чарли всерьез невзлюбила его. Ей не хотелось, чтобы рядом находился мужчина, знающий все о Бетти. Она не желала, чтобы сын Маттиаса переехал к ним и стал жить с ними. Они никогда не смогли бы стать обычной семьей, как думала Бетти. Потому что Маттиас пил и носил странную одежду, а Бетти… с Бетти было то же самое. Все стало бы только вдвойне странно и дико.
Выбоина на дороге снова вернула ее в сегодняшний день.
– Ты проехал, – сказала она. – Ты должен был свернуть налево на предыдущем перекрестке.
– Почему же ты ничего не сказала? – удивился Андерс.
– Потому что я думала о другом. Кстати, мог бы и сам догадаться. Церковь-то видно издалека. Теперь придется разворачиваться.
– Дорога для этого недостаточно широкая.
– Вполне достаточно. Это ты не чувствуешь габаритов.
– А ты сосредоточься на том, куда мы едем, будь так любезна.
Они припарковались на ровной гравиевой дорожке перед красной пасторской усадьбой и направились к главному входу. Когда они постучали, изнутри донесся лай собаки.
Дверь открыла женщина, державшая на руках маленького мальчика.
– Нет, Кафка, – строго сказала она лабрадору, наскочившему на Чарли. – Он все еще думает, что он маленький щеночек, – извиняющимся тоном сказала она. – Сам не понимает, какой он большой. С вами все в порядке?
– Все хорошо, – ответила Чарли. – Я любительница собак.
Она наклонилась, погладила собаку за ушами и объяснила женщине, по какому делу они пришли.
Пастор по имени Ханнес появился за спиной жены. Он был в пасторском одеянии.
– Они пришли поговорить об Аннабель, – сказала жена.
– Мы пытались дозвониться, – сказала Чарли.
– К сожалению, я плохо слежу за своим мобильным, – признался Ханнес. – Но вы проходите. Я только что сварил кофе.
Оказавшись в большой сельской кухне, Чарли огляделась по сторонам. У окна стоял большой старый дубовый стол с прилагающимся к нему кухонным диванчиком, а по стенам были развешаны вышитые надписи о том, что дом – лучшее место и Бог всегда с нами.
– Это досталось нам от прежнего пастора, – пояснил Ханнес. – Его жена, судя по всему, любила вышивать.
В комнату вошла девочка лет четырех с двумя машинками в руках.
– Луиза, ты могла бы побыть пока с детьми наверху? – спросил Ханнес жену. Та кивнула, позвала дочь с собой, и они ушли наверх.
– Я как раз собирался переодеться, – продолжал он. – В этой одежде довольно жарко. Только что был с группой подростков в церкви, мы вместе молились за Аннабель. Все так потрясены, – он смахнул со лба капельку пота. – В таких ситуациях ощущаешь… свое полное бессилие.
