– Люблю этих зверюшек, – болтала меж тем Царица Ночи, сидя боком на особом женском седле. – Повозиться пришлось, дорогой, но, поверь, оно того стоит, вместо того чтобы местных зачаровывать…
Повозиться чародейке и в самом деле пришлось. Портал она раскрыла мастерски, хотя и потратив немало времени; из него вывалились два совершенно очумевших от этакой перемены участи варана со сбруей и плотно набитыми седельными сумками.
– До подобного Кор Двейн небось ещё не додумался!..
«Не додумался. Но под замок тебя всё равно засадил».
– Это недалеко. – Царица не обращала внимания на его сомнения. – Совсем недалеко. Первый из мечей – Деревянный…
Клара Хюммель чувствовала себя словно после тяжкой контузии, словно по шлему грянула, не пробив стали, увесистая дубина, а дубину эту держал, самое меньшее, горный тролль или даже огр.
О, она хорошо знала этот режущий взгляд Сфайрата, этот драконий пламень, что вспыхивал зачастую в его глазах, даже когда он оставался в человечьем обличье.
Она помнила его по самой их первой встрече – там, в подземельях Пика Судеб, где Фатум вновь свела их после столь долгой разлуки.
Тогда она, Клара, простила его. И полюбила вновь – уже не как копию Аветуса Стайна, но именно как дракона.
Потом, уже в Беллеоре, в их покольском доме, она не раз вспоминала те два года со Сфайратом, пока он оставался под маской её погибшего возлюбленного. Уже выносив и родив и Чаргоса, и близнецов, она лишь тихонько улыбалась самой себе, прошлой – как она вообще могла их спутать, Аветуса и Сфайрата, пусть и спрятавшего свою сущность под маской?
Драконий огонь ни скрыть ни погасить. Он яростен и неукротим; он не даёт пощады и не просит. Любовь дракона – буйство пламени, и, если уж он решил, что у него есть повод для ревности…
Ревности, х-ха! Я ещё покажу этой курице бледной!.. Ишь, вздумала вешаться на шею моему дракону! Вот только на ногах бы удержаться самой…
Так, Ирма рядом. Девчонка с волком словно снег на голову свалились; и где только их носило?..
Сфайрат. Дракон из драконов и в драконьем теле. Грозно подняты шипы, заполнены кипящей сталью огненные глаза, пламя – знала она – готово вырваться из пасти. И рядом с ним – как смела! а он – как терпит?! – белокрылая дева, тонкая, словно тростиночка, с огромными гагатовыми глазами. Красивая, да, но словно надломленная. Силы немало, даже очень немало, – откуда ж она такая?
Проклятье, как же всё плывёт… и голова никак не прекратит кружиться.
