Тревога терзала ее, но давала силы. Она гнала коня напрямик, позабыв, что не умеет ездить верхом, оставив позади всех своих спутников. Только бешеная скачка спасла ее от сумасшествия. Потому что она все время думала, что опоздает. Конь хрипел и надрывался и рухнул у замковых ворот. Она высвободилась, вскочила и побежала. Ноги разъезжались на «кошачьих лбах», она несколько раз упала, разбив колени. Задыхаясь, взбежала по лестнице — в библиотеку. Закачались на петлях ясеневые двери. Она ничего не видела перед собой. Рвала завязки черной дорожной накидки. Капюшон слетел, волосы разметались, их чернота пылала красными искрами.
Ливия рухнула на колени — не держали ноги — да и все равно упала бы перед ним. Так и не сорвав накидки, снизу вверх заглядывала в его мертвенное лицо. Ресницы ее были грубы и пушисты, из-под них лучились глаза. Губы вздрагивали, готовясь к плачу или улыбке. Замерла, овеянная облаком волос, приникнув губами к его руке.
Он сидел в кресле, запрокинув голову, и черты, мучительно сведенные, закаменели. Подле на полу застыла Микела с толстой книгой на коленях. Книга была раскрыта на картинке с замком и луной, в заглавной «С» затаились лемпарт и цветок. Ливия не увидела девочки. Она думала, сердце разорвется, а вот сейчас он был рядом, и она лишилась сил.
— Это вы…
— Да! — крикнула она. — Да! Да!
— Вас не было долго.
— Меня услали. В Таормину, за горы. Но я вернулась раньше. Мне было плохо.
— Мне было плохо, — как эхо, повторил он. — Я звал вас.
— Я слышала! Я знала!
— Вас слишком долго не было.
— Я никуда больше не уйду! Не уеду! Я буду с вами! Вы верите мне?!
Слова путались, слезы были горьки и сладостны, она смеялась сквозь них, целуя его руки.
— Вы — пла-че-те?..
Он стоял, держась рукой за оконную решетку, лицом в сад, рядом покачивалась портьера. Ливия не знала, как заговорить с ним, и топталась сзади, стремительно краснея.
— Я же знаю, что это вы! Почему вы молчите?
Она собрала свои силы.
— Я… должна извиниться… за вчерашнее… Я вела себя… недостойно. Эта глупая вспышка. Я наговорила…
— Вы готовы отречься?..
Ливия запнулась.
— От всего, что вчера сказали?..
— Я…
Она увидела, что он улыбается. Она поняла, что сейчас умрет на месте. Сгорит от стыда. Рибейра за руки притянул ее к себе.
— Глупая моя девочка…
И произнес задумчиво какую-то стихотворную строчку, Лив не поняла языка, но слова заколыхали. а он вдруг легко поднял ее в воздух. Ливия знала, что сопротивляться бесполезно.
