«Ты?»
Да.
«И в чем же заключалась твое страдание? В просмотре телевизора? В щелканье семечек? Или в том огромном счете в банке, который ты не тратила? Уж это точно страдание».
Заткни свою вонючую пасть, выродок! Или ты хочешь увидеть своих пятерых братьев во сне? Они ведь так и не выросли. И все еще просят сиську. Только вместо сиськи они могут обглодать тебе пальцы, понял? Твоя прогулка по лесу все равно что плавание в бассейне с пушистыми шарами по сравнению с тем, что я пережила, рожая только одного тебя. Ты выходил весь день. Одиннадцать часов! Я чуть не сдохла. Вот уж не подумала, что шестой ребенок попытается убить меня в отместку за своих погибших братьев. А может, это был акт жертвоприношения, и кто-то должен был умереть. Видимо, я вовремя сообразила, что этот кто-то может стать твоим мудаком-отцом. А теперь ты мне заявляешь, что я ни хрена не делала! Да ты, сопляк, совсем страх потерял? У меня кончается терпение. Ты понял? Я терплю тебя со вчерашнего вечера. Все твои грубости. Никакая мать столько не выдержит. А мне положено покоиться в могиле вместо того, чтобы выслушивать твои причитания. Так что ты либо заткнись нахрен, сыночек дорогой, либо иди в зад! Ты понял?
«Да. Я понял».
Вот и славно.
«Славно, да не славно, как ты любишь говорить. Не славно. Ты убила моего батю, что тут может быть славного? Ты вырастила из меня больного дебила, а тут что славного? Даже если бы меня звали Слава, то все равно, что тут славного? Я бегу сам не знаю куда, не знаю для чего. И меня терзает смутное сомнение, что ко всему этому приложила руку именно ты. Я ничего этого не хотел. И если бы я не слышал твой голос, то ничего этого и не было».
Да? Ты так считаешь?
«Да, считаю».
Тогда… Тогда тебе надо остановиться. Прямо сейчас. Стой.
Миша еще бежал несколько метров, обогнул сосну, кусты дикой малины, и только потом остановился. Он привык бежать. Когда он остановился, тут же повалился на землю. Сердце его открыло культ поклонников древних богов, оно било в ритуальный барабан с неистовой силой. А грудь танцевала по-жабьи, раздувалась и сдувалась, раздувалась и сдувалась в таком ударном темпе, что воздух в лесу уже заканчивался.
Миша закрыл глаза. Осталось хрипение легких, жужжание комаров, пение птиц и шум ветра.
Где-то должны быть собаки. Где-то полицейские. Где-то летали дроны. Где они все? Почему не идут? Вот он, лежит, готовенький. Успевайте, пока он еще тут.
Молчание. Мысли утекли.
