Она пристально посмотрела на Мишу.
Он сидел с таким видом, будто из унитаза вынырнула золотая рыбка, шлепнула его по лицу хвостом и назвала хамом. Глаза были пустые. А если бы мама заглянула в его мысли, то наткнулась бы там на вихрь вопросов. Миша не понимал, зачем убивать человека осознанно, если он ничего ужасного не сделал?
Он попытался представить отца. Он не помнил его. Ни одной тени в его памяти, ни одного намека на то, каким был его отец. Жалко ли ему было отца? Вроде бы нет. Но себя он жалел. Если бы не эта женщина, то, может быть, отец сумел бы воспитать в нем хоть какие-то твердые качества. Матери такого не умеют. А может, ничего бы и не вышло, раз отец был таким мягкотелым и обманщиком.
Мишу охватила грусть. За последний час он потерял уже двоих. Машу и отца. Хотя отец умер давно, но хоть что-то о нем он узнал только минуту назад.
– Теперь мы повязаны, ты понял? Ты знаешь мой секрет, а я – твой.
Он коротко кивнул.
– Так что если ты вздумаешь сдать меня в полицию, то сто раз подумай перед этим, – сказала она и рассмеялась.
– Нет, нет, мама, я не буду, – сказал он.
– Вот и правильно. Тогда и я не буду. Оставлю твой секрет в своем сердце. А теперь надо подумать над тем, чтобы твоя девка не торчала тут, как кол в штанах насильника. Первое, что мне пришло в голову, – надеть ей камень на шею. И она утонет. Есть у тебя другие варианты?
Миша помотал головой.
– Ну тогда поднимай жопу и вперед.
Поднимай жопу и вперед!
Миша задержал дыхание, как Маша, когда ее нос оказался под водой. Он приготовился к вспышке боли, которая обязательно последует, когда он шевельнется. Он начал разгибаться, и боль открыла автоматную очередь. Миша выполз из-под кустов волчьих ягод, втягивая лесной воздух и тяжело дыша. Он поднялся, покачнулся. Ногу свело. Он схватился за нее, немного помял, согнул, разогнул, ущипнул. Вроде на месте, вроде живая. Потом побрел вперед.
В ботинке что-то кольнуло. Он не остановился проверить. Он побежал. Обогнул кустарник, прошуршал между двумя близкими соснами, собрав на себе паутину, обежал заросли какого-то растения. Снова вошел в ритм. Но бежал медленнее. Голова уже не могла так резко реагировать на препятствия. Он то и дело запинался, натыкался на что-то.
Поднимай ноги выше. Давай. Не тормози.
«Я бегу. Бегу. Я уже мертв, мама, но я бегу».
О, ты еще не мертв, сынок. Мертвым быть намного проще. Такая легкость. Но ты об этом даже не думай. Сдохнешь, когда придет время. Мертвую легкость получают только те, кто в жизни хорошо потрудился и настрадался. Как я.
