Глава XXII Новое знакомство
Без Костяна в школе стало как-то поспокойней: не то чтоб совсем идеал, но жить можно. Хороший такой побочный эффект его внезапной вшивости: всем плевать на меня. Есть другой шикарный объект для охов и ахов.
— Ой, как нехорошо! — шепчет на ухо Маринке Катенька, — Я думала, Костенька опрятный, а он… нет — нет, я не осуждаю, ты не думай! Бедненький, он, наверное, с бомжом в метро рядышком ехал…
— Девочки! Я вам не мешаю? Может, мне из класса выйти? — слюняво просюсюкала Биссектриса. Почему Биссектриса? Да крыса потому что, рыжая такая, крашенная. Ну, ещё потому, что алгебру с геометрией несёт в, так сказать, массы. Массы упорно держат оборону. Нафиг её, со всеми этими синусами — логарифмами — интегралами. Мне и раньше-то плевать было с высокой колокольни на циферки с закорючками, а теперь — тем более. Вот зачем мне знать всю эту чухню? Я уж точно в математики — астрономы — кому — там — ещё — цифры — нужны не собираюсь. Теперь-то, может, магический салон открою. На картах гадать буду, и всякое такое. А чтоб сбывалось, на самом деле колдовать. Во круто будет!
— Романова! Я смотрю, в облаках витаешь? Ну — ка, спустись со своего облачка к нам на землю и выйди к доске.
Грр, лучше бы и впрямь из класса свалила. И там осталась. Провалилась, скажем, под пол, и сидела там денёк — другой, пока не выловят. А что? Полы у нас лет двести не ремонтировали. Какая — никакая, а надежда. Вот кто вообще выдумал школу?! С какого перепуга какой-то левой крысе можно нас по полной строить? Она, значит, мозг выносит, любимчиков заводит — вон, Катенька с Маринкой болтают, их бы и вызывала! — а мы улыбайся, заискивай, жопу ей расцеловывай! Всё настроение испортила.
Хорошо, я не за первой партой маячу: время потянуть можно. А там, глядишь, и звонок… Блин, Светозар тоже звезда, конечно, та ещё! Нет бы там сразу чему полезному научить — как время тянуть, как зубы училкам заговаривать, как проклясть, да так, чтоб не мучиться, а точно знать, что вот прям сейчас подействует, без всякой там дополнительной ереси…
— Романова! Кто тут Романова?
Вот, кажись, и моё избавление! А, нет, просто школьный охранник Юрик. Как всегда, весь в крошках — опять бутерброды со столовой спёр! — и единственно возможным оружием: скрученной в трубку газетой «Кроссворды».
— Я Романова. Случилось что-то? — так, лицо поестественнее, как бы не спалиться! Биссектриса, вон, сидит уже с разочарованно — сладенькой мордой — как же так, обломилось, не выйдет над любимой «жертвой» поизмываться! А Юрик тем временем пробасил:
