— Конечно. Где мне ещё быть?
Бабушка милостиво кивнула:
— Иди в комнату. Где-нибудь через полчаса будем обедать.
Я облегчённо вздохнула. У неё хорошее настроение! А значит, до меня сейчас не будут докапываться, выяснять, что и как. Может, бабушке даже будет наплевать на размокшие туфли, сохнущие в ванной. Главное — не злить её до завтра, а там прорвёмся…
В комнатах подростков, если судить по сериалам, обычно жуткий бедлам: плакаты на стенах, мягкие игрушки или копеечные статуэтки из ларьков в метро, куча книжек в ярких обложках… У меня пусто. Почти такая же спальня, как у бабушки, разве что кровать меньше. Здесь бросается в глаза даже оставленная не на своём месте пылинка — что уж говорить о конверте, невесть как оказавшемся на письменном столе? Может, бабушка что-то забыла? Просто белый конверт, без надписей, запечатанный. Убедившись, что баба Света хозяйничает на кухне, я аккуратно вскрыла его и уставилась на сделанную незнакомым почерком надпись.
Всё не так плохо, как кажется, Рогнеда.
И знак свастики вместо подписи. Я невольно засмеялась — тихо, чтобы бабушка не услышала, и спрятала конверт вместе с запиской в кипу старых тетрадей. Единственное место в моей комнате, не подвергающееся ежедневному обыску.
Тем временем кто-то позвонил в дверь, и с порога послышался голос Катеньки:
— Светлана Николаевна, простите, что отвлекаю, но Вика сегодня так спешила сбежать с уроков, что оставила в раздевалке куртку и сапоги… Вот, я принесла…
«Всё не так плохо», да? Нет. Всё ещё хуже.
К вечеру от воплей разболелась голова, а к утру в горле поселилась парочка крайне царапучих кошек. Бабушка посмотрела на красное горло, на болтающиеся до пола сопли и недовольно поджала губы:
— Догулялась! Нет, это же надо — под дождь без сапог, без куртки!
Сказала — и упорхнула из дома к какой-то своей знакомой, оставив после себя пакет молока с запиской «вскипяти сама, когда будет тёплым — выпей» и кучу таблеток с такими же сопровождающими бумажками: когда принимать и сколько штук. Молоко я выпила так, а таблетки спустила в унитаз. Делать нечего — поправляться. Когда ещё можно будет посидеть дома, да так, чтобы одной, безо всяких там бабушек и её гостей?
Ах, как же классно! Все парятся на уроках, слушают важную болтовню мадам Гитлер и других, ей подобных созданий, а ты валяешься в кровати, закинув ноги на стену, и лениво прикидываешь — чем бы сегодня заняться? Бабуля боится заразиться, явится точно только к вечеру и то лишь потому, что оставить вроде как простывшую внучку на несколько дней в одиночестве было бы неприлично. Так что — свобода! А кошки в горле — это так, издержки производства. Всё лучше, чем кошки на душе.
