– Ну, – сказала она с деланым безразличием, – если я самозванка, то веду очень долгую аферу, потому что я ходила в школу как Нина Хилл, окончила университет как Нина Хилл, получила работу как Нина Хилл и вот уже шесть лет там работаю, прикидываясь кем-то незначительным. В расчете на то, что человек, о котором я никогда в жизни не слышала, однажды умрет и оставит мне загадочное нечто, – она вскинула руки. – Это очаровательная смесь цинизма с оптимизмом, но для аферы слишком много усилий, тебе не кажется?
Кто-то засмеялся, но Лидию эти слова не повеселили.
– К тому же, – продолжала Нина, – не я пришла к вам, а вы связались со мной. Я понятия не имела, кто мой отец. Это мог быть кто угодно.
– Твоя мать – проститутка? – спросила Лидия.
Нина помолчала.
– Нет, – ответила она ровным голосом. – Я не это имела в виду. Она новостной фотограф. Получила Пулитцеровскую премию.
– Лоис Лейн получила Пулитцеровскую премию, а она – вымышленный персонаж.
Нина это знала и внезапно поняла, что Лидия, несмотря на свою сволочную натуру, так же любит различные факты. Однако промелькнувшее чувство приязни тут же рассеялась, едва Лидия заговорила дальше.
– Ну и где твоя одинокая потаскуха – мать?
– В Китае.
– Удобно.
– Нет, если нужно что-то ей вручить.
Тут со своего конца стола подала голос Элиза:
– Все это просто смешно. Если Уильям хотел что-то оставить этой женщине, то на этом вопрос закрыт, нет? Он имел право оставить кому угодно что угодно, так? – она повернулась и посмотрела на Нину. – Я, кстати, не убивала его. Он умер от сердечного приступа, после того как много лет пил, курил и ел красное мясо почти три раза в день, – она пожала плечами. – Когда мы встретились, он перестал, но вред уже был нанесен.
– Ты промыла ему мозги, – сказала Лидия. – Он стал вегетарианцем. Убеждал меня сесть на соковую диету. Это было ужасно.
Нина, подняв брови, посмотрела на Саркасяна:
– Есть ли какие-то подозрения относительно смерти моего отца?
– Да, есть подозрения, действительно ли он твой отец, – выплюнула Лидия.
– Нет, – ответил Саркасян, закатывая глаза. – Никаких подозрений. Как верно сказала Элиза, он умер в семьдесят лет от сердечного приступа.
Элиза посмотрела на Лидию долгим взглядом:
– Ты почти не общалась с дедом, Лидия. Не понимаю, с чего ты взяла, что что-то знаешь о его здоровье. Когда ты в последний раз его навещала?
Она была очень элегантна, эта женщина: белокурые волосы, серая кашемировая шаль поверх темно-серого кашемирового свитера, связки золотых цепочек и браслетов. Но при этом казалась по-человечески раздраженной и немного взъерошенной. Возможно, оттого, что ей приходилось иметь дело с умалишенной бывшей женой и падчерицей, которая была как минимум наполовину василиском.
