– Хорошо, ты права. Что там у нас за книга?
Лиз вздохнула:
– «Выпусти внутреннего зверя» Теодора Эдвардса.
– Тедди Эдвардса? Его внутренний зверь – плюшевый мишка?
Лиз посмотрела на свою работницу и прищурилась:
– Один стаканчик, Нина.
Из всех людей, что встречала Нина, Теодор Эдвардс менее всего походил на плюшевого мишку: высокий, угловатый, с аккуратной эспаньолкой и настоящим пенсне на длинной ручке. Погодите-ка, это значит лорнет – точно, ручки ведь у лорнетов. В любом случае у него были такие очки плюс уже упомянутая эспаньолка, и в целом он производил впечатление крайне вычурного богомола, который внимательно смотрит на тебя, прежде чем откусить голову и промокнуть подбородок платочком. Возможно, вам бы он таким не показался, но у Нины было богатое воображение, компенсирующее нехватку денежных средств.
Когда в магазине стала скапливаться толпа, Нина заметила, что она в основном состоит из пожилых женщин, то есть старше пятидесяти. Как и всякий человек, Нина не была лишена стереотипов, пускай и подсознательных, поэтому решила, что вечер пройдет тихо. Она оглянулась на Лиз, увидела, что та поглощена разговором с покупателем, и незаметно опрокинула второй стаканчик. Содрогнувшись от вкуса дешевого и вдобавок теплого вина, Нина бросила стаканчик в мусорку и продолжила обходить магазин с подносом. Собравшиеся угощались вином, и атмосфера понемногу согревалась. Казалось, все друг друга знают. То и дело кто-то обнимался или удивленно распахивал глаза.
Лиз взглянула на часы и встала посреди зала, где уже сидел на табурете Теодор Эдвардс, чистящий свои богомольи усики. Шучу-шучу. Усики уже были чистыми. Нину разобрал смех, и она поняла, что следовало ограничиться одним стаканом.
Лиз сказала:
– С удовольствием представляю вам Теодора Эдвардса, чья книга «Выпусти внутреннего зверя» на этой неделе попала в список бестселлеров «Нью-Йорк Таймс».
Все захлопали, а Нина внимательнее присмотрелась к книге. Она была не художественной, что-то вроде пособия по самосовершенствованию. Нина отложила ее и перевела внимание на автора, как ей и полагалось.
Теодор откашлялся. У него был удивительно глубокий и приятный голос, делавший его похожим не на богомола, а, скорее, на медведя, переодевшегося богомолом.
– Приветствую, собратья-звери, – начал он. – Как приятно видеть, сколь много собралось здесь тех, кто готов заглянуть в себя и выпустить на волю прячущееся внутри животное.
Нина рассеянно подумала, что, возможно, ей стоило поставить кошачий лоток.
