Дачных поселков в Кокчетаве было три: на Красном Яру, Юбилейный и Железнодорожный. «Блатным» среди них был маленький Железнодорожный у речки Чаглинки. Лепившиеся к речке участки без перебоев получали электричество и воду. Уютный поселок, в отличие от других, тосковавших по воде, зарос рябинами, соснами. К узенькой речке склонялись пышные ивы. В поселке кое-кто держал коз и кроликов, многие – кур. Было это очень необычно для наших мест.
И мы купили дачу. Моих немолодых родителей охватила жажда гнездования, но, к сожалению, каждого своя.
– Хочу построить дом. На первом этаже будет кухня, столовая и баня, на втором – гостиная и спальни. На третьем будем загорать, крышу сделаю плоскую.
– Зачем такой огромный? – возмущалась мама. – Построим маленький домик – и хватит.
– Ты не понимаешь! Это будет настоящий шедевр!
Но мама сопротивлялась:
– Одноэтажного хватит. В мансарде – спальню для Жени.
Мы сидели на берегу и ели вареную картошку с домашней колбасой. Любовались речкой, которая только-только спала, но еще быстро и опасно несла мутную паводковую воду.
У прекрасного поселка был один недостаток – по весне речушка, которую с легкостью можно было переплыть, оттолкнувшись от берега, разливалась. Тихая речка, как взбешенная кобылица, сносила теплицы, уносила заборы и ветхие сараи. Когда вода сходила, в поселке начинали стучать молотки. По единственной улице ходили потерянные соседи, искали уплывшие скамейки и прочее плохо укрепленное и вовремя не спрятанное добро.
Каждый год мы восстанавливались после потопа: укрепляли берег, чистили участок от ила и песка. Последствия паводка я находила все следующее лето: засохшую рыбку в кустах смородины, а высоко на ветках яблони – крошечный улиточный панцирь.
Папу тоже понесло безумным потоком строительного угара. Многочисленные родственники помогли очистить участок от бурьяна. Старый домишко развалился сам. Папа своими руками доломал стены. Путь к трехэтажному шедевру был открыт.
В нашей квартире на Пролетарской поселились стройматериалы. Начиная с поздней осени они потихоньку заполняли балкон, закрывая свет, а после паводка переезжали на дачу.
Родственники смеялись над нами.
– Шедевр, – язвительно говорила тетя Маша.
– Шедевр, ха-ха-ха, шедевр! – хохотала тетя Вера.
– Ну у тебя и шеде-е-е-е-евр, – с непроницаемым лицом рассматривая серый остов фундамента, тянул дядя Ваня.
Мама хотела шедевр, но цемент в прихожке ее не устраивал. Она отговаривала папу от замысла, попутно осваивая огородничество.
