– Заходить будем? – крикнул нам водитель.
Долговязый ловко вытянул руку и ударил Игоря в грудь. Тот упал на спину. Двери медленно закрылись, оставив торчать одну ветку. Я держалась за нее до последнего, проскользила вместе с автобусом пару метров, но он заревел и оставил нас среди горстки сосновых иголок, да в варежке Игоря оказалась нежная верхушечка сосновой лапы. Когда автобус скрылся за поворотом, Игорь плюнул и бросил на снег ни в чем не повинную верхушечку.
Из зарплаты эту последнюю елку нам все-таки вычли. Подозреваю, что Саша перестал верить рассказам о таинственном елочном воре. Но мы все равно заработали по тогдашним меркам приличные деньги. Мы так и не узнали, кем был долговязый и для чего ему понадобились три елки.
* * *
Каждый год тридцать первого декабря мы с Игорем созваниваемся, поздравляем друг друга с наступающим и хвастаемся по видеосвязи детьми и наряженными елками. И когда порции поздравлений и восхищений подходят к концу, голосим:
– Елочки, подходим, покупаем елочки! Большие – по триста, маленькие – по стописят!
И громко, неприлично ржем.
– Вы не заявили в полицию? – искренне удивлялся Кирилл.
– Тогда была милиция. Даже в голову не приходило.
– Кто это все-таки был, как думаешь?
– Скорее всего, городской сумасшедший. Хотя, знаешь, мне нравится думать, что какой-нибудь местечковый Робин Гуд, который крал елки и отдавал бедным семьям, чтоб порадовать детишек.
– Я тоже пару раз пытался заработать. Копирайтингом через интернет-биржу.
– Много заработал?
– Два раза по двести рублей. Будешь доедать свою картошку?
Мы сидели в бургерной – племянник пришел пообедать со мной в перерыве. Задевая нас, ходили туда-сюда другие посетители, в это время их всегда много.
– Нет, держи. – Я придвинула ему свою картошку и нетронутый соус.
Он залез пятерней в бумажный пакетик и вытащил всю оставшуюся картошку.
– Недофтаточно культувно для культувной столицы, да? – вопросил он с полным ртом.
– Просто ужас. Видишь, как напрягся охранник? – Я показала пальцем ему за спину. – Сейчас попросит нас удалиться.
Кирилл повернул голову и посмотрел.
– Можно убирать? – вежливо спросила девушка в униформе бургерной.
Я придвинула ей свой поднос.
– В Питере уборщиками работают только узбеки? – спросил Кирилл, когда она отошла.
– Таджики – дворниками, белорусы – на стройках. Иногда меняются. У нас тут сплошной мультикультурализм.
